Антон Леонтьев - Миф страны эдельвейсов

– Прекратите меня так называть! – возмутилась Наталья.

Они подлетели к дому, и в тот момент из-за поворота показались полицейские машины. Сашá поспешно пригнулась, увлекая за собой Наташу. Они затаилась за большим сугробом.

– Их внимание привлек лимузин, – усмехнулась «мадемуазель Монтини». – Вот и пусть пока им занимаются. Пошли!

И девушка потащила Наталью вокруг особняка. Когда они оказались с противоположной стороны, Сашá подошла к большому панорамному окну, изнутри закрытому жалюзи.

– Так и есть, хозяев наверняка нет дома. Да и снег не убран, значит, они в отъезде. Следовательно, не будут иметь ничего против, если мы воспользуемся их гостеприимством.

– Что вы задумали? – произнесла Наталья, размышляя, не лучше ли все-таки сдаться полиции. Но какое-то чувство подсказывало ей, что так делать нельзя. И все же то, как она поступает, подчиняясь странной спутнице, чистейшая авантюра. К тому же у нее ведь нет документов – загранпаспорт с шенгенской визой остался в номере «Альпенхофа».

Сашá тем временем подошла к двери и, вытащив из кармана странные приспособления, принялась колдовать над ней. Шум в воздухе нарастал. Наташа увидела вертолет, паривший над деревней. И пускай полицейские с улицы не могут их увидеть – зато у пилотов они как на ладони.

Раздался легкий треск, и Наталья увидела, как дверь распахнулась.

– Откуда у вас... у тебя ключ? – спросила она у Сашá.

Та рассмеялась и ответила:

– Кто сказал, что я использовала ключ, дорогая моя племянница? Отмычки, вот что спасет нам жизнь! Сигнализации, слава богу, нет, но и с ней бы я тоже справилась.

Господи, с кем она связалась! Сумасшедшая особа, похоже, настоящая преступница – таскает с собой пистолет, из которого стреляет, угоняет автомобили и проникает, используя отмычки, в чужие дома. И все в течение пятнадцати минут! А ведь сейчас Наташа должна бы сидеть в ресторанчике-погребке вместе с Тейлором. Впрочем, мысли Натальи тут же изменили направление: Тейлор ведь пытался ее убить...

Сашá втолкнула спутницу в темный коридор и прикрыла дверь со словами:

– Не время медитировать у порога! Фух, успели в последний момент! Уверена, что с вертолета нас не заметили.

Глаза постепенно привыкли к темноте, и Наталья различила несколько дверей, которые вели в разные помещения.

– Сюда, – бросила Сашá и толкнула одну из дверей.

Они оказались в огромной кухне – тускло поблескивали висевшие на стене сковородки и кастрюли. Сашá первым делом подошла к гигантскому холодильнику, раскрыла его и протянула:

– Сыр и колбаса. Правда, хлеба нет, но придется питаться тем, что под рукой. Наверняка здесь имеется и винный погреб. Ну что ж, моя дорогая племянница, с голоду мы на первое время не умрем!

– К чему столь глупые шутки! – воскликнула Наталья. – И почему ты называешь меня так? Мы с тобой впервые в жизни увиделись двадцать минут назад, ты, судя по твоему произношению, уроженка Австрии. Мы – ровесницы...

– Я младше тебя на три года, – вставила Сашá, вытаскивая из холодильника палку колбасы. – Так, и где в этой образцово-показательной кухне ножи?

Они принялась выдвигать ящики, а Наташа продолжала:

– И ты уверяешь меня, что являешься моей родственницей, более того, моей... теткой? У моей бабушки было два ребенка – моя покойная мама и мальчик, умерший во время войны. Или ты мне сейчас заявишь, что на самом деле все не так и существует еще какой-нибудь отпрыск семейства Никишиных, которого взяли на воспитание добрые иностранцы?

– Нет, не заявлю, – буркнула Сашá, отыскавшая нож и отрезавшая себе большой кусок колбасы.

– Да если бы и было так, то извини за откровенность – в последние двадцать пять лет моя бабушка никого не рожала! Последним ребенком была моя мама, появившаяся на свет в 1946 году.

Сашá, жуя колбасу, добавила:

– А я и не утверждаю, что являюсь твоей теткой по линии матери. Не забывай о своем деде, моя дорогая племянница, о своем деде!

– Мой дед, Геннадий Никишин, умер в апреле 1962 года, – заметила Наталья. – И ты никак не можешь быть его дочкой, скажем, внебрачной. Во-первых, моя бабушка Аня и он жили всегда душа в душу, а, во-вторых, ты слишком молода для женщины, которая должна была родиться самое позднее в начале 1963-го. Тебе бы тогда было под пятьдесят!

– Мне двадцать шесть, – сообщила Сашá. – Ладно, сейчас тебе все объясню, но думаю, вначале надо отыскать немного спиртного. Поможет успокоить расшалившиеся нервы. Так, где тут у хозяев винный погреб?