Антон Леонтьев - Демоны зимних ночей

Марго поняла, что мадам Цирцея права. Ей некуда идти, у нее нет дома, где ее ждут родители, она совершенно одна на белом свете.

– А вы не обманываете, и когда мне исполнится тридцать, я получу от вас достаточно денег, чтобы купить собственный дом и начать новую жизнь? – мечтательно произнесла девушка.

Мадам Цирцея чересчур поспешно уверила:

– Я никогда не лгу, моя дорогая! Значит, ты остаешься?

Марго вспомнила, что ее дважды обвинили в преступлениях, которые она не совершала. Газеты сообщили о ее расстреле, значит, в природе она не существует. У нее нет ни денег, ни документов, и если она уйдет из пансиона, то придется ночевать под мостом и зарабатывать на кусок хлеба самым ужасным образом.

– Я остаюсь, – ответила Марго. Но что ее ждет в будущем?

Мадам Цирцея, в зеленых глазах которой вспыхнуло адское пламя, проворковала:

– Я рада, девочка, что ты сделала правильный выбор! Ты не разочаруешься, что приняла мое предложение. Итак, тебе придется многому научиться...

Канадская газета «The Gazette», 25 апреля 1915 года:

НЕМЦЫ ИСПОЛЬЗУЮТ ЯДОВИТЫЙ ГАЗ!

ВОЙНА В ЕВРОПЕ СТАНОВИТСЯ ВСЕ БОЛЕЕ БЕСЧЕЛОВЕЧНОЙ!

ХЛОРНАЯ АТАКА УБИЛА 5000 СОЛДАТ!

«22 апреля в 17 часов со стороны немецких позиций севернее бельгийского города Ипра на фронте между пунктами Бакштуте и Лангенмарк появился серо-зеленый туман, накрывший через несколько минут опорные пункты французских войск. Как выяснилось позже, немецкое командование отдало бесчеловечный приказ впервые за всю историю военных действий использовать так называемое оружие массового поражения – ядовитый и вызывающий в течение нескольких секунд асфиксию хлор! Всего в течение пяти минут немцы выпустили из 5730 баллонов примерно 180 тонн хлора. В результате газовой атаки было поражено 15 тысяч человек, из которых пять тысяч погибли в течение следующих суток...»

Мари с самого детства знала, что Шарлотта-Агнес и Кирилл Павлович – не ее родители. Они удочерили ее, когда она была еще крошкой. Много раз она задавала один и тот же вопрос: «Кто я?»

И каждый раз Шарлотта-Агнес отвечала, что ее родители – богатые и родовитые французы, которые стали жертвой несчастного случая.

– Они любили тебя, Мари, а я была лучшей подругой твоей матушки, – уверяла ее Шарлотта-Агнес. – Она словно предчувствовала свою смерть и просила меня позаботиться о дочурке...

Кирилл Павлович обычно в таких случаях хмыкал или странно смеялся. Впрочем, Мари не обращала на это внимания – она никогда не называла его отцом, а обращалась исключительно на «вы» и титуловала «ваша светлость».

Шарлотта-Агнес стала для нее мамой. Мари только изредка думала о том, что когда-то давным-давно у нее были другие родители, которые любили ее. Какими они были? Не все ли равно?

– Мари, тебе не надо вспоминать о той трагедии, которая унесла в могилу твоих родителей, – внушала ей Шарлотта-Агнес.

Мари спросила:

– А что произошло?

Шарлотта-Агнес не сразу нашлась, что ответить, а потом выпалила:

– Поезд сошел с рельсов, и они погибли... Да-да, так и было! Но я не хочу говорить о катастрофе, Мари, это такая драма!

Повзрослев, Мари пыталась узнать, кем были ее настоящие родители. Чем больше неправды она слышала, тем сильнее становилось ее желание докопаться до истины.

Шарлотта-Агнес была несчастлива в браке, и Мари, младшая дочь казненной маркизы де Вальтруа, придала ее существованию смысл. Кирилл Павлович не возражал против удочерения Мари: он и не знал, чьей дочерью является девочка! Его занимало только одно – он не хотел, чтобы фамилию Романовых носила «безродная побирушка». Шарлотта-Агнес уверила его, что родители Мари были аристократами, и больше к этому вопросу он не возвращался.

То, что ее муж совершенно к ней равнодушен, молодая великая княгиня из Бертрана поняла в первую брачную ночь. Кирилл Павлович механически выполнял супружеские обязанности, а затем исчезал на несколько дней. Шарлотта-Агнес вначале до слез любила мужа, затем неистово возненавидела его, через несколько лет они стали совершенно чужими людьми.

На публике они разыгрывали влюбленную молодую пару, хотя на самом деле могли не разговаривать неделями. Кирилл вращался в блестящем парижском обществе, слыл остроумцем и ходоком, по ночам посещал подпольные заведения с дурной репутацией. Шарлотта-Агнес напрасно ждала его в постели, она знала, что муж к ней не вернется.

Гибель двух так и не родившихся детей усугубила ситуацию, Шарлотта-Агнес попеременно думала о разводе и о монастыре. Кто бы мог подумать, что она, наследница великокняжеского титула, супруга русского аристократа, купающегося в деньгах, на самом деле несчастлива! Кириллу было все равно, будут у них дети или нет, он считал, что все малыши одинаковы – крикливые, не дают спать и требуют постоянной опеки.