Антон Леонтьев - Демоны зимних ночей

Маркиз был на седьмом небе от счастья. Мари грустила, что в последнее время муж все реже уезжает и оставляет ее одну. Врач сказал, что конные прогулки необходимо на время прекратить. Маркиза была безутешна: она утратила возможность встречаться с Жаном!

Роды прошли на удивление легко, маркиз де Вальтруа, держа в руках синеглазого малыша с черными волосами, заявил:

– Черт возьми, он похож на моего батюшку, Мари!

Она-то знала, что ребенок, которого нарекли Клодом Франсуа Луи Мари, на самом деле – вылитая копия конюха Жана. Маркиз, получив наследника, пустился во все тяжкие. Он отсутствовал неделями, возвращаясь в замок без гроша в кармане. Мари знала, что муж спускает состояние в обществе продажных девиц, но она не имела ничего против того, чтобы Франсуа как можно реже появлялся в родовом гнезде.

Ей была невыносима мысль о том, что конные прогулки отложены до весны. Маркиз, вбив себе в голову, что жена должна немедленно забеременеть и родить ему второго сына, снова и снова навещал ее в супружеской спальне. Мари тосковала по крепким объятиям конюха Жана и его мускулистому телу.

Наконец муж отправился в длительную поездку за границу: великий князь Бертранский послал его с особым поручением в Лондон. По приказу маркизы конюх Жан зимой получил работу в замке: Мари задумала разбирать старинную библиотеку семейства де Вальтруа, и молодой человек охотно ей в этом помогал.

Мари стала замечать, как улыбаются служанки, когда видят ее вместе с Жаном, но ей было решительно наплевать на это. Конюх навещал ее на супружеском ложе, и Мари чувствовала, что счастлива.

Маркиз вернулся внезапно и едва не застал Жана вместе с Мари. Видимо, кто-то послал де Вальтруа анонимное письмо. Маркиз был в ярости. Он обвинил Мари в супружеской измене и рассчитал Жана, пригрозив, что если тот не уберется со двора сию минуту, то он застрелит его.

– Мари, ты мне изменяешь! – бушевал супруг.

Он не слушал ее оправданий и твердых заверений в том, что это наветы завистников и врагов. Маркиз избил Мари и заявил, что отныне она не имеет права покидать свою комнату. Он приставил к ней в соглядатаи двух хитрых старух, своих незамужних кузин.

Мари была в отчаянии. Неужели все закончилось и следующие годы ей предстоит провести в заточении, под неусыпным надзором вездесущих дуэний? О, если бы маркиз умер...

Мари во что бы то ни стало хотела увидеть Жана, но ей не дозволялось выходить из комнаты. Она нашла шкатулку, на дне которой лежал конверт с серым порошком. Дедушка после того, как откушал пирожных, приправленных этим составом, скончался в течение нескольких часов.

Значит, скончается и Франсуа! Старый маркиз контролировал каждый ее шаг. Жизнь с ним и до этого была несладкой, теперь же она сделалась ужасной. Мари уговорила мужа отужинать с ней. Она разыграла раскаявшуюся жену. Де Вальтруа с недоверием относился к супруге, но все же принял ее приглашение.

Стол накрыли в холодном зале, маркиз и Мари сидели за столом друг напротив друга на расстоянии десяти метров. Когда настала очередь десерта, Мари сказала:

– Дорогой, я приготовила твой любимый ежевичный пудинг! Ты пальчики оближешь, уверяю тебя!

Часом ранее Мари, которой маркиз разрешил покинуть спальню, побывала на кухне и, улучив момент, бросила в миску с мукой остатки серого порошка. Де Вальтруа, как и ее покойный дедушка, был знатным сластеной.

Маркиз с большим удовольствием откушал пудинг, похвалил ужин и сказал, потирая живот:

– Мари, в последнее время между нами было много недоразумений, но я решил, что мы должны попытаться начать все заново. Я хочу еще одного сына!

– Конечно, Франсуа, – ответила Мари и поцеловала мужа.

Он пожаловался на тяжесть в желудке и легкое жжение, Мари, попеняв супругу на бледный вид, сказала, что самое время отправиться в опочивальню. Она наблюдала за маркизом. Он кривился от боли, однако подобные приступы мучили его уже давно.

Муж быстро заснул, Мари все сидела перед зеркалом, расчесывая длинные волосы. Неужели яд за прошедшие два года утратил свои токсичные свойства? Она читала, что император Наполеон после поражения в битве при Ватерлоо хотел отравиться и даже принял изрядную дозу цианистого калия, которая находилась у него в перстне, но, кроме рези в желудке и поноса, ничего не заработал: яд разложился и стал безвредной субстанцией.

Мари смотрела в зеркало, в котором отражался спящий маркиз. Внезапно она услышала протяжный стон. Де Вальтруа открыл глаза и прошептал: