Антон Леонтьев - Вечер в городе соблазнов

Оказалось, что Пташук тоже так подумал и даже раздобыл неприметный автомобильчик. Но до того как мы снова отправились на Лазурный Берег, нам пришлось побывать у его итальянского приятеля, весьма странного типа с большими усами и вороватым взглядом. Надо же, с какими типами якшается Пташук…

Итальянец сделал фотографии на цифровую камеру. Причем со мной пришлось повозиться, чтобы изменить внешность. Я категорически отказалась прилеплять нос из папье-маше, делавший меня похожей на Бабу-ягу, но милостиво согласилась на парик и вставную челюсть. Результат получился плачевный – я превратилась в страшноватую особу неопределенного возраста. Точнее, результат был великолепен, так как точно никто, даже при наличии самого пылкого воображения, не идентифицирует в жуткой тетке меня, одну из самых красивых женщин в мире.

Наконец мы смогли снова направиться в Бертран. Мне пришлось натянуть седой парик, повязать сверху косынку и напялить солнцезащитные очки. Как бы мне хотелось повернуть время вспять и вернуться в прошлую неделю! Но я приняла решение, и назад пути не было. Газеты, купленные на бензоколонке, сообщали о том, что выписан ордер на мой арест и что меня разыскивает Интерпол – я превратилась в беглую преступницу. Мой адвокат рвал и метал, заявляя в пространном интервью, что не ожидал от меня подобной детской выходки. Что ж, раз все уверены в моей виновности, надо доказать обратное! О, что бы я сделала с истинным убийцей Вити! Тут я умолкаю, потому что моя кровожадность не ведает границ...

Мы разыскали ресторан экзотических блюд и деликатесов без особого труда – я сама ведь когда-то любила сиживать на его террасе с бокалом минеральной воды в руках, любуясь закатом. Но на сей раз наш путь лежал не наверх, где находилось стеклянное здание ресторана, а вниз, в складские помещения.

Там, шелестя банкнотами, Пташук и Таечка развили бешеную активность. Мы оказались в большом прохладном помещении – хранилище всяких там каракатиц, акульих плавников и глубоководных рыб – и принялись расспрашивать молодого типа с побитым угрями лицом и хитрым взглядом темных глаз. Он был одним из заместителей шефа склада. Вначале парень упирался, заявляя, что никому, кроме полиции, и то при наличии судебного постановления, не сообщит, кто именно доставлял заказы в ночь убийства Вити. Но аргумент в виде трех стоевровых бумажек оказал на работника ресторана могучее воздействие. И пусть заумные политологи и социологи не твердят, что коррупция – бич развивающихся стран. В Бертране тоже любят деньги, возможно, даже больше, чем где бы то ни было, и ради обладания ими готовы продать с потрохами родную бабушку. Жаль только, что эта бабушка никому не нужна, поэтому людям приходится сбывать с рук то, что в самом деле пользуется спросом.

Схватив протянутые Пташуком деньги, парень заявил:

– Еще столько же, и вы получите доступ к информации!

Тип был шустрый, и в конце концов мы сошлись на пятистах евро. (Надо же, совсем недавно я могла выкинуть подобную сумму на модную сумочку – далеко не самую дорогую! – или просадить в казино в течение четверти часа. А теперь от каких-то злосчастных пятисот евро зависела моя жизнь!) Когда еще две бумажки перекочевали в карман комбинезона хитреца, он уселся за компьютер, нажал несколько кнопок и сообщил:

– Вот заказ с яхты «Полярная звезда». Поступил в двадцать три семнадцать. И мы тотчас выслали одного из наших людей. Так, посмотрим, кто же туда ездил... Ага, Жан-Мишель. Только вы с ним поговорить не сможете, он уже пару дней как приболел. Позвонила его жена и сказала, что ее супруг слег с радикулитом. Правда, если он позволит себе еще денек проваляться дома, точно дождется увольнения.

Ну да, права в княжестве ничем не лучше, чем в странах с диким капитализмом. Каждый хочет урвать кусок со стола королей жизни. И те, кто мешает этому, попросту оказываются на улице...

Мы получили адрес пресловутого Жан-Мишеля (правда, пришлось заплатить за него еще двести евро) и двинулись в путь. Бертран, как я уже убедилась, побывав в канализации, не только рай для богатых и очень богатых. В княжестве имелось еще около пятнадцати или двадцати тысяч местных жителей, и с учетом того, что на территории крохотного государства не было ни единого промышленного предприятия, все они работали в сфере услуг. Обитали же простые бертранцы вовсе не в шикарных виллах или хрустальных небоскребах, а на задворках княжества, там, где остались еще кварталы-лабиринты с облупившимися и покосившимися зданиями, или в бетонных монстрах, напоминавших мне советские постройки периода переразвитого брежневизма.