Антон Леонтьев - Вечер в городе соблазнов

– Откуда я мог знать, что, говоря об опасности со стороны какого-то субъекта, мой клиент имеет в виду не вас? Вы отлично подходили под определение истеричной и неуравновешенной дамочки, которая, узнав о том, что ей предпочли другую, решила отомстить своему любовнику.

Я аж задохнулась от подобного хамского заявления. Это я-то истеричная и неуравновешенная? Да я само спокойствие, подобие погрузившегося в медитацию Будды! Я сжала кулаки, испытывая непреодолимое желание как следует стукнуть Пташука по лысеющей голове. Все положительные эмоции в его адрес немедленно испарились. А тот все бубнил:

– Клиент, предложив мне более чем соблазнительный задаток и пообещав в случае успеха расследования сумму, в два раза большую, показал анонимные письма, которые приходили ему по почте.

Я встрепенулась, вспомнив письма, продемонстрированные Таечкой, но предпочла пока ничего не говорить о них.

– Письмо было вполне заурядное, и я бы на месте олигарха не придал ему значения. Мало ли сумасшедших получает удовольствие от того, что рассылает подобную корреспонденцию сильным мира сего? Но на Виктора Геннадьевича послание произвело неизгладимое впечатление. И я сразу понял – он чего-то боится. Причем очень сильно!

– Письмо при вас? Что в нем написано? – прервала я излияния Пташука. Кто знает, может быть, у Вити было много врагов и каждый из них решил сообщить ненавистному олигарху о своей антипатии в письменной форме.

Пташук поднялся из-за стола, прошел во вторую комнату и принес оттуда кейс. Раскрыв его, вынул тонкую папку и протянул мне.

– Вот копии всех посланий, – пояснил он. – К моменту нашего разговора Виктор Геннадьевич получил всего лишь одно и тотчас же решил подключить к делу частного детектива, а в течение последующих шести недель пришло еще несколько подобных цидулек. Причем содержание было всегда одно и то же.

Я рассмотрела фотокопии – так и есть, те самые послания, что показывала мне Таечка. «Староникольский союз» – вверху, дата «4 августа» – посередине, а под нею – перечеркнуты имя, отчество и фамилия олигарха.

– И что все это значит? – спросила я, отдавая листки Пташуку. – Только не говорите, что вы ни до чего не докопались!

Денис спрятал послания в кейс.

– Я сразу понял – клиент что-то утаивает от меня. Обычно в таких случаях я отказываюсь от ведения дела, но тут была особенная ситуация. Да и гонорар был обещан очень большой...

«Вот и причина, почему ты принялся за расследование!» – подумала я зло. Но не мне обвинять Пташука в корыстолюбии, я сама отдавала предпочтение предложениям, которые приносили максимальную прибыль. Проклятые деньги всегда нужны!

– Манера поведения, то, как клиент вел себя во время разговора, и в особенности его попытка уверить меня, что он понятия не имеет, что такое «Староникольский союз» и дата, четвертое августа, тотчас показались мне подозрительными, – заметил Пташук. – Я попытался все-таки получить от Максюты информацию, но он даже рассердился, заявив, что от меня требуется одно – узнать, кто является отправителем письма. И я принялся за работу...

– Что же вам удалось установить? – спросила я небрежно, стараясь, чтобы мой интерес не звучал слишком явно. – Поймали вы анонимщика или нет? Наверняка какая-нибудь брошенная Витей пассия. Но точно не я! Ведь меня он не покинул, да и случись такое, я бы не особенно переживала. Нас с ним связывал только секс!

От моих слов Пташук слегка покраснел, и я злорадно подумала, что, кажется, он неопытен в любовных делах. Кто бы мог подумать, господин частный детектив! А еще бороду себе для пущей солидности отпустил... Впрочем, оно и понятно – идеальный герой-любовник выглядит совершенно иначе, и уж точно не как Денис Александрович Пташук. Он больше похож на какого-нибудь… бухгалтера. Ну, или на не слишком расторопного частного детектива.

– Отлично, что вы мне сообщили! – не остался в долгу собеседник. – Тем более что я имел возможность убедиться в этом. Виктор Геннадьевич же согласился с тем, чтобы я установил слежку за ним самим – он был отчего-то уверен, что аноним, присылающий ему письма, ошивается где-то рядом и заявится убить его. При том мой клиент обронил странную фразу – он, мол, не сомневается, что если его и убьют, то именно четвертого августа. Дата, как я понял, играла для Виктора Геннадьевича важную роль.

Я удивленно уставилась на Пташука.

– В чем это вы имели возможность убедиться? В том, что мы с Витей были любовниками? Только не говорите, что вы, чертов извращенец, подсматривали за нами и делали снимки!