Антон Леонтьев - Вендетта. День первый

Обед (вернее, ужин) был великолепен – швейцарский повар постарался. Остоженский-старший, не смолкая, хвалил его и шутил. Игорь тоже был в отличном расположении духа. Генерал-лейтенант и Басалыго достигли устной договоренности о том, что война между Питером и Москвой прекращается, они заключают стратегический союз и делят страну между собой.

– Теперь осталось подмять под себя провинциальных князьков, – заявил, пригубив красного вина, дядя Глеб. – Но тут дело не станет! Кстати, Игорь, сколько ты отстегиваешь губернаторам? А то мои обнаглели, требуют все больше и больше. И ты не думал о том, чтобы пойти в большую политику? Ну, например, партию свою организовать или самому стать главой области?

Настя и Максим молчали, обмениваясь лишь взглядами. Наконец трапеза закончилась. Напоследок Остоженский-старший пригласил Басалыго в Москву.

– Ну, мы у вас в Питере побывали, вы приняли нас по-царски, теперь пожалуйте в столицу! – заявил он, прощаясь. – Надо обсудить еще кое-какие моменты!

Мужчины скрепили договоренность рукопожатием, и дворецкий проводил Остоженских к ожидавшим их джипам.

Когда москвичи отбыли в аэропорт, Игорь поднял на руки Настю и сказал:

– Победа на всех фронтах! А генерал-лейтенант ФСБ не такой уж и тертый калач, как о нем говорят... Уступил самые лакомые кусочки мне! Он любит потрепаться, и сразу видно, в делах мало что смыслит. Странно, как его еще не свалили.

Настя нахмурилась:

– Игорь, я знаю дядю Глеба, он далеко не дурак. И просто так тебе лакомые кусочки не предложит. Не забывай – бесплатный сыр бывает только в мышеловке!

– Старику за мной не угнаться! – заявил самоуверенно Басалыго. – Пакт пактом, но через пару лет я сумею свалить Остоженского, тогда и Москва окажется в моих руках. А с его сыном вообще не стоит возиться, сразу видно, пай-мальчик, которому все по фигу. Настанет время, я сотру Остоженских в порошок!

Игорь сжал пальцы в кулак и оглушительно рассмеялся.

По пути в аэропорт отец и сын не проронили ни слова – джип, генерал-лейтенант в том не сомневался, был нашпигован подслушивающими устройствами. Только оказавшись в небольшом самолете, который принадлежал подконтрольному Остоженским алюминиевому гиганту, Глеб Романович дал волю чувствам.

– Басалыго типичный твердолобый пахан, – сказал он, наливая себе минеральной воды (самолет как раз разгонялся по взлетной полосе). – На его роже так и написано, что он жаждет надуть меня, и я доставил ему удовольствие, позволил поверить в это.

Максим, смотревший в иллюминатор, спросил:

– Папа, ты уверен, что он ничего не заподозрил?

– Конечно же, нет! – рассмеялся Глеб Романович. – Он думает, что обманул меня. Наверняка теперь похваляется перед своей женушкой, как просто обвести меня вокруг пальца.

– Папа, давай оставим Настю в покое... – остановил Максим, но генерал-лейтенант в свою очередь прервал сына:

– Максимка, если избавляться, то ото всех одним махом. Один раз я поддался на твои увещевания, однако повторения не будет. Но ты же знаешь, баба нам пригодится, потому что она откроет нам дорогу ко всему тому, чем обладает Басалыго.

Генерал-лейтенант вынул из внутреннего кармана пиджака сложенную вчетверо бумагу и протянул Максиму. Тот развернул ее и удивился:

– Копия завещания Басалыго? Откуда она у тебя?

– В наше время никому нельзя доверять, даже адвокату и собственному нотариусу, – заявил, морщась, Глеб Романович. Затем бросил в бокал с водой шипучую таблетку и пробурчал: – Басалыго питается черт знает чем. Тяжелая пища, все жирное и острое, у меня началась изжога.

Максим просмотрел бумагу и резюмировал:

– Он оставляет все своей единственной дочери Машеньке, опекуншей которой, однако, должна стать его жена Анастасия.

– Вот в том-то и суть! – заявил, расстегивая ремень безопасности, генерал-лейтенант Остоженский (самолет уже набрал высоту и взял курс на Москву). – А дочка у него то ли даун, то ли олигофрен.

– У нее синдром Туретта, – поправил Максим, но отец перебил его:

– Давай, Максимка, без подробностей. Факт остается фактом: девчонка идиотка и сама распоряжаться деньгами не может. Поэтому Басалыго и назначил Настю опекуншей. И если на нее оказать соответствующее давление, то баба подпишет все, что требуется. И отдаст нам его империю даром. Ведь чего не сделаешь ради девчонки!

– Папа, Машенька очень ранимый ребенок... – начал Максим, но отец снова оборвал его: – Вот мы ее и раним. Ха-ха-ха! Я же дал тебе слово, что дуру Настю больше не трону. Когда Настя сделает все, что от нее требуется, она получит свою дебилку обратно. Пусть едут за границу – на это у них денег останется – и живут там в свое удовольствие, а Россию оставят нам!