Антон Леонтьев - Вендетта. День первый

Генерал-лейтенант в раздражении смел со стола чашку с кофе и крикнул:

– Какая еще ошибка? Ниночка и Ромик в руках этой гадины! Она их похитила!

– Невозможно... сегодня днем мы были вместе... – прошептал Максим.

Не успел он договорить, как Глеб Романович подлетел к сыну, схватил его за горло и прохрипел:

– Что ты сказал, Максимка? Ты был с этой швалью?

Сын отшвырнул отца.

– Папа, ты окончательно спятил!

– Это ты спятил! – заявил тот, тяжело дыша. – Господи, теперь я все понимаю... Предатель – мой собственный сыночек! И давно ты трахаешься с Настей Басалыго? Давно, Максимка?

– Давно! – заявил тот в ярости. – Или, думаешь, ты будешь мне предписывать, с кем мне спать, папа? Вероника мне осточертела, а Настю я люблю! Я тебе не верю! Ты сам похитил детей, а теперь пытаешься свалить все на Настю, чтобы передать ее в руки продажных следователей и прокуроров. Я знаю, ты способен и не на такое: собственных внуков убить, лишь бы обвинить Настю!

Остоженский-старший указал на сына и приказал своим телохранителям:

– Взять его под стражу и никуда не выпускать. Даже в сортир. Одно неосторожное движение – и стреляйте на поражение. Настька обвела тебя вокруг пальца! Она использовала тебя, как мальчишку! Учти, если в моими внуками что-то случится...

Глеб Романович вытащил из ящика письменного стола пистолет, снял его с предохранителя и засунул за пояс.

– Басалыго ждет меня. Только меня одного. Ну что же, отправлюсь в логово к львице...

Максим ошеломленно опустился в кресло. Остоженский-старший вышел из кабинета. На пороге возникла Вероника и приказала:

– Оставьте меня наедине с мужем!

Телохранители переглянулись и вышли. Максим, взглянув на заплаканную жену, произнес:

– Ника, только ты не заводись! И вообще, у нас с тобой нет будущего. Я люблю Настю. А с детьми ничего не случится, тут какое-то недоразумение. Я сейчас позвоню Насте и все улажу.

– Но сначала я должна что-то сказать тебе... – прошептала Вероника и со странной улыбкой приблизилась к супругу.

Настя вышла из комнаты, в которой находились внуки Глеба Романовича. Ниночка и Ромик были напуганы, просились к родителям, плакали. Насте было сложно оставаться безучастной, однако Остоженский ни за что не должен заподозрить, что она блефует и играет ва-банк. Конечно, она не сможет причинить невинным детям вред, однако ее задача – заставить поверить в это дядю Глеба.

Остоженский выполнил ее условия и прибыл один. Они сейчас находились в большом особняке, что располагался в подмосковном поселке. Насте доложили, что Остоженского проверили и изъяли у него пистолет.

– Проводите его! – приказала Настя.

Телохранители пропустили генерал-лейтенанта. За прошедшие несколько часов он постарел сразу лет на десять. Глаза его горели ненавистью.

– Где они? – спросил он тихо.

– С вашими внуками все в порядке, – сказала Настя. – Кофе, чай, сок, дядя Глеб? Или что-то покрепче? Хотя вы же за рулем...

Остоженский-старший вдруг заорал:

– Ты, шлюха, мразь, потаскушка! Где мои Ниночка и Ромик? Если хоть волосок упадет с их головок, то...

– То что, дядя Глеб? – перебила Настя без тени улыбки, тоже повышая голос. – Тогда вы снова похитите и убьете моего Игорька? Почему вы думаете, что только вы имеете право на подобные мерзостные преступления? Как видите, я способная ученица.

Остоженский, неожиданно обессилев, прошептал:

– Что тебе надо? Денег? Сколько именно? Заплачу любую сумму! Хочешь, перепишу тебе алюминиевый завод? Он стоит больше полумиллиарда баксов. Только отдай мне внуков!

– Как я вижу, ради внуков вы готовы на все, дядя Глеб, – заметила Настя. – Но так ли это? Разрешите мне проверить вашу любовь. У меня уже заготовлено кое-что...

Она указала на кресло, стоявшее перед укрепленной на штативе камерой.

– Я хочу получить от вас чистосердечное признание, – пояснила Настя. – Поведайте общественности о том, как вы убили прокурора Лагодина, а затем и его жену, как пытались убить меня, как организовали убийство моего мужа Игоря и похищение Машеньки. И тогда, даю вам честное слово, вы получите назад своих внуков – живых и невредимых!

Глеб Романович рухнул в кресло и обреченно кивнул:

– Давай, включай свою штуковину! Итак, с чего начать? Как я решил, что прокурор Всеволод Петрович Лагодин представляет для нас опасность? Для нас, то есть для мафии...

Час и двенадцать минут спустя Остоженский закончил свой монолог. Настя выключила камеру и сказала: