Сергей Иванов - Не стрелять

- Сынок, где ты сегодня ночевал?

- Ну, мама! - И Свинцов изобразил голосом человека, который имеет право провести ночь у женщины. - Я же не все должен тебе объяснять!

- К нам из милиции приходили!

- И, что они приходили?

Но мать не обманул его безразличный голос. Как раз испугал, потому, что она видела его пойманные глаза.

- Расскажи мне! Я ведь тебе не враг!

Свинцов поднялся из-за стола.

- Чего-то не получается у нас разговора. Трудно стало тебе объяснять! - и усмехнулся "со значением".

Это было у них в семье! Во время редких - но как говорится метких - ссор отец решающе-обидным доводом приводил тот, что мать всю жизнь просидела дома, "за печкой". Дипломированный инженер, а интеллекту с гулькин хвост на уровне сельской бабушки - триста километров от железной дороги!

После такого его намека мать обычно уходила в спальню плакать. Отец какое-то время угрюмо сидел за столом а потом уходил за нею - мириться.

Сейчас Свинцов впервые в жизни использовал этот отцовский "довод" - не словом, а почти только голосом. Но матери и того хватило. Она быстро и испуганно посмотрела на Свинцова. Встала и ушла в спальню. А Свинцов продолжал сидеть за столом.

Теперь ему стало еще муторней. А зачем она лезет со своей материнской заботой? Она же о себе заботится-то, о своем спокойствии. А, что на самом деле будет со Свинцовым да плевать им. Родители!

Но долго он не мог думать эти сухие и лживые мысли. Вышел на улицу. Высокие серые облака обклеили небо сплошной замазкой.

Невольно он пошел в сторону противоположную той, где стоял дом Крысы. И так оказался на речке. Ветер подул Свинцов поежился и вспомнил свою любимую куртку с "молниями". И вспомнил где забыл ее. Да плюс еще мопед улика!

Но это уже было все известно милиции, значит не страшно. И тогда Свинцов подумал о пропавших вещах, да плевать мне на вас. Другие будут!

Не доходя до моста Свинцов остановился. Он увидел сидящих Славку и Демина. Демин рассказывал, а Славка слушал. Ничего не было такого особенного в их сидении. Но Свинцов все же сразу как-то понял две вещи, что эти двое вместе и, что он там абсолютно лишний.

Тихо вошел к себе на участок пробрался мимо дома - чтобы мать не заметила и не пристала опять с вопросами. Но мать заметила его, только не стала окликать затаилась отшагнув к занавеске. Увидела, как сын вошел в мастерскую. Потом, минут через тридцать пошла туда - Виталий спал на старом диване уткнувшись лицом в стену. Сердце сжалось у матери, она вошла внутрь - заскрипела дверь, сын сразу повернул голову.

- Чего ты?

- Ничего. Молоток взять. Я отбивные хочу делать на обед - спиртным от него не пахло.

Мать взяла молоток и вышла. Потом еще заглядывала в окошко раза два - он все там же лежал.

Перед вечером он зашел на кухню, молча сел к столу

- Ты не заболел? - она спросила.

- Простыл вроде.

- Выпьешь таблеточку? - Она дала ему таблетку и видела как Свинцов сунул ее в карман, но сделал несколько глотков из чайника, будто правда запивал.

Потом он пошел к себе в комнату и снова лег.

Он очнулся среди ночи и понял, что спать больше не сможет, сколько ни старайся услышал как на кухне ужинал отец и как мать говорила с ним спокойным голосом. И страшно сделалось Виталию Свинцову, он подумал, что Градуса ведь поймают - конечно поймают! - и допросят и Градус скажет, что Свинцов знал про старуху кассиршу.

И если бы можно сейчас подвести проводки к его душе и узнать на приборах о чем он думает, чего боится, то стало бы ясно он боится не за кассиршу которую должны стукнуть по голове "тяжелым тупым предметом", он боится только одного: чем больше Градус наворочает дел, тем ему Свинцову страшнее будет отвечать!

И он решил идти в милицию! Сразу утром. Но был едва только час ночи и, чтобы убить время Свинцов взял "Трех мушкетеров" стал рыскать по книге находя любовь и дуэли. Время от времени ему казалось, что теперь он сможет заснуть тушил свет и сразу начиналось - как он приходит в милицию и... И опять включал торшер. Принимался читать про Миледи и госпожу Бонасье.

Вдруг его прорвало на еду. В темноте он прошел на кухню. Доставал из холодильника, что придется и ел.

Пока он ел окна посинели побледнели полупрозрачно. И в окне Свинцов увидел яблоню, которая на его глазах вытаивала из темноты, яблоню знакомую до последней ветки и дальше, когда темнота совсем поредела, знакомую до последней ветки сосну.

Он встал и пошел к себе опять по темному... по уже разбавленному серой рассветной водичкой коридору...