Сергей Иванов - Не стрелять

Можно при случае и денежки из граждан потрясти - когда у тебя под командой такой отряд... А то, что отряд будет у него под командой, Крыса был уверен. Свинцов, что? Свинцова только "охраняй", устраивай ему этот глупый почет, а реальная власть... Но Крыса, естественно, не знал таких терминов. Хотя мыслил вполне правильно. То есть, конечно, по-крысиному правильно. Судьба сама, как говорится, подсунула выход. Крыса возвращался из магазина, вдруг его окликнули:

- Ты! Как тебя? "Старый", что ли? Крыса аж вздрогнул. "Старый" была его, извините за повторение, старая кличка по древнейшему школьному обычаю от имени или от фамилии: Старостин - значит, "Старый".

Он оглянулся и вздрогнул во второй раз. Перед ним стоял Генка Гарусов. Это был чудо-человек: семиклассником он сумел загреметь в колонию, и с тех пор, видно, ничего хорошего с Гарусовым не произошло. Он учился когда-то со Свинцовым и Крысой, хотя и был старше их годика на два, на три...

- Здорово, Градус!

Градус стал за эти годы заметно здоровее, выше, матерей. Может быть, даже и стройнее. А вот с лицом его произошла какая-то странная перемена. Его словно на время сняли с Градуса и повесили где-то отдельно. Потом, через некоторое время, когда лицо это успело измяться и запылиться, его опять надели на бывшего ученика седьмого "В" класса Гарусова Геннадия, словно противогаз. Но если противогаз налипает на человека очень плотно, то это лицо приклеилось как-то неудачно, неровно, с дефектами. Да плюс еще помятость от долгого висения, да плюс еще запыленность...

- Ну, крендель? Чего ты матраешь?

- Н-ничего, - ответил Крыса, догадываясь, что "матрать" это значит "смотреть".

- Помнишь, где моя хата? - Градус усмехнулся. - Да ты про это и не знал никогда... Бегать не разучился? Значит, бежи к Свинцову, скажи, у меня улица Льва Толстого, дом восемь. А я бутылку куплю.

Было известно, что Гарусов вор. Было известно, что, когда к ним домой пришли с обыском, он, пятнадцатилетний мальчишка, саданул понятого железной кружкой по голове и потом орал на всю улицу, что его мучают, что его забирают невинно. Вообще он был легендарной личностью!

Сейчас Свинцов и Крыса застали его за очень странным для вора! - занятием. Градус подметал пол. Причем этим странным занятием он и занимался странно. Наметя в комнате сор, он его вдруг хоп веником и под диван. Свинцов и Крыса не решились спросить, зачем он это так делает.

А вообще-то в комнате было довольно чисто - если бы только не знать, куда тут сор девается. Может, от этого и пахло не очень...

- Здорово. Свинца! Кореш родной! - Градус обернулся, хохотнув, показал на Крысу пальцем и произнес уже совсем иным, слабым и тусклым голосом: - Тихо выйди, тихо дверь закрой, котлета!

Ни "Свинца, кореш родной", ни Крыса такого приема не ожидали и потому невольно переглянулись. Затем Крыса быстро перевел глаза на Градуса. И, словно обжегшись, тут же вышел из дома, прикрыл дверь. Градус поставил на стол бутылку заграничного вермута.

- Уважь товарища?

Они выпили, и Градус сразу отставил бутылку: мол, все. Потом закурил, стал не спеша рассматривать Свинцова.

- Ну и чего дальше-то? - спросил Свинцов.

- Дальше... - Градус прищурился, - Я тебя сколько не видал? Три года?.. Откуда я знаю, какой ты стал пацан!

- А какой тебе нужен?

- Который тогда пистоль делал? И которому я по заказу тир рисовал?! - Он усмехнулся. - Как будто мне судьбу тогда подгадал!

- Чего ты?!

- Кто этой мишенью-то оказался?.. Тут кружочек, там кружочек... - Вместе со стулом пододвинулся к Свинцову. Можешь опять такой пистоль сварганить?

- Не знаю...

- Десять штук заработать хочешь? - Горячую свою шершавую руку Градус положил Свинцову на тыльную сторону ладони.

- Десять штук чего?

- Штука - значит тысяча... Может, не десять будет. Там штук двадцать пять, тридцать. Треть твоя. За пистоль!

То, что сумма уменьшилась с десяти тысяч до восьми, даже обрадовало Свинцова - он понял: это все правда!

- Сроку две недели!

Что-то подкатило Свимцову к горлу и к сердцу:

- Я с тобой не пойду!

- Да на кой ты мне там нужен! - В голосе у Гарусова прозвучало такое презрение, что Свинцов сразу испугался: обманет! Видно, и Градус это понял. - У тебя свое дело, у меня свое, понял? Пистоль работай!

- А если тебя?.. Они сразу узнают, что это мой пистолет!

И опять ему ответил взгляд не то удивленный, не то презрительный:

- Я тебе плачу, нет?.. Чего же ты хочешь: я плачу, ты рискуешь! А по правде - там верняк... - Он замолчал на секунду, непроизвольно, порывисто вздохнул, словно представил себе, как все это будет. Поглядел на Свинцова, усмехнулся уже спокойно. - Ты железки-то старые не выкинул?