Ольга Баскова: Трижды одинокий мужчина

Далее Анатолий Сергеевич всегда с удивлением отмечал: в этот момент во мне родился журналист. Сбор информации, почти всегда сопряженный с какими-либо трудностями – то с нежеланием интервьюируемых говорить, то с неприятными неожиданностями, – стал вызывать в нем азарт. Через год парень уже не представлял себя на другом поприще. Нерадивый студент стал гордостью университета, публикуясь почти во всех газетах. Мать не могла нарадоваться: статьи ее сына ждали с нетерпением, их любили и с удовольствием читали. Разумеется, после окончания вуза ему предложили работать в самой крупной и солидной газете Приреченска. Стиль молодого дарования тоже со временем отточился. Однажды, переполненный эмоциями, парень взялся за перо, намереваясь подарить городу роман, но вскоре понял: ничего не выйдет. Тяжеловесные синтаксические конструкции словно ждали своего часа, вылетая, как пули, на белый лист. Промучившись две недели, Анатолий сдался, подумав: видимо, литературный дар тоже избирателен. Не каждый поэт может написать хорошую прозу, и не каждый прозаик сочинит великолепные стихи. Что ж, возможно, его удел – статьи. А это тоже немало. Сделав подобные выводы, Пенкин без стеснения делился ими с коллегами, говоря: «Я оставляю вам широкое поле деятельности». Об этом и вспомнила Катя, разговаривая с шефом.

– Давайте вернемся к Хомутову. Вы, как я поняла, ему отказали.

– Совершенно верно. И теперь он хочет тебя, – последние два слова были произнесены с кавказским акцентом.

– Очень хочет? – подыграла Зорина.

– Безумно. И как можно скорее. Вот его визитка, – он протянул девушке картонный прямоугольник. – Место и время встречи оговаривайте сами. Можешь дуть к нему прямо сейчас. Я не ревную.

– Давайте попробуем, – журналистка придвинула к себе телефон и принялась набирать номер академика. Через полминуты в трубке раздался приятный бас:

– Слушаю.

– Здравствуйте, Игнат Вадимович, – начала Катя. – С вами говорит журналистка Екатерина Зорина.

– Здравствуйте, здравствуйте, – по голосу было слышно, что собеседник заулыбался. – А я ждал вашего звонка. Значит, Пенкин вам уже все рассказал. Ну и что? Вы готовы помочь?

– Я готова поговорить на эту тему.

Академик усмехнулся:

– Что же нам мешает встретиться прямо сейчас? Я совершенно свободен. Думаю, ваш начальник не станет вам препятствовать.

– Хорошо. Где?

– Разумеется, у меня дома.

– Как к вам проехать?

Хомутов подробно объяснил, где расположен его дом.

– Буду через полчаса.

– Прекрасно.

– До встречи, – положив трубку на рычаг, Зорина посмотрела на главного. – Ну, я полетела.

Анатолий Сергеевич улыбнулся:

– Вперед. Надеюсь, ты будешь давать мне читать отдельные главы.

Журналистка махнула рукой:

– Непременно. Но давайте сначала послушаем нашего клиента.

– Абсолютно с тобой согласен. Дуй. Диктофончик не забудь.

– Не забуду.

Выйдя из редакции, девушка села в машину и включила зажигание. К ее удивлению, старушка завелась довольно быстро.

– Ты тоже считаешь, что мы хорошо поработаем? – спросила у нее Катя.

Машина тихо урчала.

– Тогда не глохни на дороге, моя любимая, – Зорина хлопнула по рулю и нажала на газ.

Особняк академика вызывал зависть предпринимателей города. Трехэтажный гигант красовался на самом заметном месте Объездной, поражая глаз причудливостью архитектурного решения. Еще в университете увлекавшаяся историей мировой культуры, Зорина так и не смогла определить, какого направления придерживались строители и хозяин. Впрочем, все сочеталось органично, возникало желание при малейшей возможности нечто подобное выстроить и себе. Девушка подошла к массивной чугунной двери и нажала кнопку звонка.

– Иду, иду.

Академик предстал перед ней уже через несколько секунд. Высокий, все еще красивый и довольно моложавый, хотя ему вряд ли было меньше семидесяти, с густой шевелюрой, тронутой сединой, великолепными зубами, не попорченными золотыми коронками, он взял ее руку и поцеловал:

– Вы не поверите, как я вас ждал. Не терпится начать работать. Буду счастлив услышать, что вы испытываете аналогичные чувства.

Зорина рассмеялась:

– Именно так.

– Прошу в дом. Хорошее место, правда? Когда-то здесь стояла хибарка моих родителей. Я ее малость расширил.

Войдя в просторную прихожую, девушка поразилась количеству картин, висевших на стенах в золоченых рамах.

– Мое хобби, – пояснил Хомутов, перехватив ее взгляд. – Может же быть у человека увлечение? Надеюсь, у вас не возникнет никаких нехороших мыслей, если я скажу вам, что это подлинники?