Пройти к представителю завкома оказалось делом не таким уже легким.
— Вы к Федору Ивановичу? — резко спросила секретарша. — Тогда зайдите в другой раз. Он только что проводил собрание и сейчас не принимает.
Видя, что слова ее не произвели должного впечатления, секретарша быстро вскочила из-за стола, чтобы преградить путь назойливому посетителю. Стеклянно-круглые, как у куклы, глаза излучали холодную непреклонность, узкие брови изогнулись высокой дугой. Всем своим видом она выражала высокомерие, не снисходящее даже до гнева.
— Я не к вам, милая, — мягко пытался умерить ее служебный пыл Литовченко. — А примет ли меня товарищ Банько, решать не вам.
Узкая рука секретарши с ярко-красным маникюром решительно легла на дверную ручку.
— Я вам уже объяснила: Федор Иванович занят. Вас много тут ходит, и если с каждым…
Не слушая окончания этой тирады, полковник Литовченко молча отстранил секретаршу и открыл дверь.
Банько сидел, склонившись над столом, и просматривал какую-то бумагу. Ни спор в приемной, ни стук двери не вывели его из состояния деловой углубленности в работу.
При входе посетителя он даже не поднял головы.
«Вот выдержка, — усмехнулся про себя Литовченко. — Всем бы нашим работникам такие крепкие нервы!»
— Здравствуйте, товарищ Банько, — спокойно, с чуть уловимой иронией в голосе сказал полковник.
Ни один мускул не дрогнул на лице Банько. Занятый чтением, он, казалось, не услышал и приветствия. Только дочитав до конца, он откинулся в кресле и строго взглянул на человека, посмевшего войти в его кабинет без доклада. Однако тяжелый его взгляд, остановившийся на Литовченко, постепенно начал светлеть, и, наконец, лицо расплылось в радушной улыбке: он узнал полковника, с которым познакомился ночью.
— А, высокий гость!… Милости просим, товарищ полковник!
Банько вышел из-за стола и крепко пожал Литовченко руку, чуть задержав ее в своей мягкой теплой ладони. Лицо его приняло трагически-скорбное выражение.
— Проглядели, каюсь… Такого опасного человека не распознали!
— Я просил бы вас познакомить меня со всеми материалами, касающимися Новацкого.
— Да вот, полюбуйтесь! — Банько положил перед полковником толстую папку, лицо его брезгливо сморщилось.
Литовченко присел у приставного столика и углубился в чтение заявлений Новацкого. И содержание этих заявлений, и манера излагать свои мысли сразу же поразили полковника. Бросались в глаза не только отсутствие технических обоснований того или иного рационализаторского предложения, но и полное отсутствие логики в основных посылках и выводах. Последние заявления Новацкого носили явно бредовый характер. То он требовал пересмотреть расстановку станков в цехе, обвиняя всех инженеров и дирекцию в технической неграмотности, то выдвигал фантастический план коренного переустройства всего завода, нагромождая нелепицу за нелепицей. Заявления написаны в грубой, часто оскорбительной форме и неизменно заканчивались угрозами бюрократам, зажимающим предложения новатора. В бюрократизме обвинялись все руководящие работники завода.
Полковнику невольно вспомнились слова молодого рабочего о том, что у Новацкого «шестеренки заржавели». В состоянии возбуждения такой человек действительно мог перейти от угроз к делу.
Видя, что Литовченко заканчивает просмотр заявлений, Банько поглядывал выжидающе. Однако полковник сделал вид, будто не понимает значения этих нетерпеливых взглядов.
— Вы говорили о «руке империализма», — негромко заметил он. — Возможно, у вас имеются для этого какие-нибудь основания?
— А разве не ясно, что такие люди, как Новацкий, — находка для империализма? Неустойчивый, разложившийся элемент! Где же им еще черпать свои кадры?
— Ну, знаете, все это область предположений… Обвиняя человека, мы должны опираться на факты.
— Как? Вы до сих пор не убеждены, что именно Новацкий убил директора?
— Возможно, и он, однако утверждать этого не могу.— Литовченко невольно усмехнулся. — И вам не советую!
В кабинет вошел секретарь парткома Зубенко. Случайно получилось так, что в первую ночь следствия Литовченко не успел с ним познакомиться, и сейчас председатель завкома представил их друг другу.
— Очень приятно, товарищ полковник. — Лицо Зубенко озарилось открытой, приветливой улыбкой. — Очень рассчитываю на вашу поддержку. Мне кажется, товарищ Банько напрасно поспешил объявить, что Власюка убил Новацкий.
Читать дальше