Наталья Андреева - Я стану тобой

– Вы уверены, что это была именно Лидия?

– Теперь уверен. А тогда – нет. Потому что вскоре в сени вышла другая женщина. Она тоже звала мужчину. Какого-то Эрика. Потом я увидел, как вспыхнул свет. Раздался крик, свет вскоре погас. Кто-то подошел к двери в горенку и открыл задвижку. Я оказался на свободе. Женщина ушла. Я какое-то время ждал. Поймите, я слышал только звуки, но у меня не было уверенности в том, что там на самом деле случилось. Я сидел и ждал. Поднимать панику было бессмысленно, позвонить я тоже не мог. Проще всего было играть роль маньяка и найти способ дать о себе знать. И о том, что здесь находится сбежавший из клиники Тычковский. Вскоре в сени опять кто-то вышел. Этот человек почему-то не включил свет. Потом зажегся фонарик. Я видел узкую полосу света. Он стал шарить в шкафу, светя себе. Разумеется, при таком свете он не разглядел, что творится в чулане. Да ему и не до того было. Потом он вдруг закричал: «Вот она, голубушка!» Дальше я услышал бульканье. Мужчина пил прямо из горлышка. Я сообразил, что это Микоша. Добрался-таки до водки. Видимо, он ее нюхом чуял. Я по-прежнему выжидал. Это ожидание чуть не свело меня с ума. Мы были заперты метелью в доме, где находились одни только психи, и я оказался против них безоружен. Выход был только один: самому стать сумасшедшим. Я боялся, что они меня убьют.

– Правильно боялись, как выяснилось.

– Неправильно. Я допустил массу ошибок. Я был уверен, что убить хотели врача-психиатра, и предпочел оставаться маньяком. Я же не знал ее мотива. Мне казалось, что как только убийца узнает, что я врач, – мне конец. Тем более если они сговорятся. Я хотел, чтобы они считали меня своим, таким же сумасшедшим. И потом, я не был уверен, кто убийца, а кто свидетель: Лидия или Машенька? Обе казались подозрительными. Даже когда Лидия мне во всем призналась, я до конца ей не поверил. И только когда Маша рассказала мне об Эрике, я понял, что второй в сени вышла она. Скорее всего, это ее отпечаток окровавленного пальца на косяке. Она потрогала зарубины, чтобы убедиться в том, что это не сон. Так что я теперь знаю наверняка: убила Лидия. Я ведь в конце концов с ней договорился. Тогда я думал, что это моя победа, а оказалось, гигантский просчет.

– Вы с ней договорились?

– Ну да. Кит ведь грозился ее убить. И я посоветовал: прикинься мертвой. Давай скажем, что я это сделал. Так мы двух зайцев убьем. Во-первых, они поверят, что я маньяк, во-вторых, тебе уже не будет грозить опасность. Она согласилась. Но, как я потом понял, согласилась не из боязни, что Кит ее застрелит. Она просто хотела его напугать, чтобы он не ехал к Тоньке. Она ведь знала, что ему часто снится первая жена и винит в своей смерти. Лидия накинула белую простыню и пришла ночью его попугать. Я видел, когда меня выносили из дома, что в сенях валяется белая простыня. Она не знала, что Кит напьется и станет палить по приехавшим сотрудникам милиции.

– Почему же она его не остановила?

– Он был пьян. А пьяный он ничего не соображает. Не соображал, – поправился Киба. – Она, видимо, не рискнула его остановить. Да вы лучше у нее спросите, почему.

– Мы бы спросили…

– Ах, да. Это у нее, похоже, реакция на стресс. Я не успел сказать Маше, что ее подруга жива. Я ведь выходил в сени, чтобы включить свет. Но Лидии там уже не было. Ей, видимо, надоело лежать в холодных сенях, прикидываясь мертвой, и она ушла. Может, к Хватовым пошла погреться? Не знаю.

– А зачем вы выключали свет?

– В темноте кетчуп проще принять за кровь. А живого человека, прикинувшегося мертвым, за труп. Она сама положила рядом топор, сама облилась кетчупом, запасы которого были в том же шкафу, где и водка, в сенях. Я хотел ей сказать, что Кит заперт, а Машенька больше не опасна. Чтобы она явилась к подруге и успокоила ее. Но не успел. Я увидел Лидию в окне и отвлекся. Потерял бдительность. Она приникла снаружи к стеклу и смотрела на нас с Машей. Но Маша так была поглощена своей миссией убить маньяка, что подруги не видела. На глазах у Лидии она трижды ударила меня кочергой по голове, а потом выпустила Кита. Естественно, Лидия передумала «оживать». Когда Маша с Китом уснули, она прокралась в дом. Я как раз очнулся и попытался сделать себе перевязку. Мой стон привлек внимание девушки, и мне пришлось терпеть, стиснув зубы. Потом я, кажется, опять потерял сознание. Очнулся утром от свежего воздуха.

– Как вы себя чувствуете сейчас?

– Вполне сносно. – Киба потрогал голову.

– А кто застрелил Зюськина?