Ольга Володарская - Неслучайная ночь

А «бумера» своего он сразу по окончании института лишился. Как и точек на рынке, и ларьков с пивом и жвачкой. Глупый был, молодой, делиться с братками не захотел, вот его имущество и подожгли. Остался он с голым задом! Вернее, с разбитой «девяткой», купленной по пьяному делу за копейки, с бабушкиным сундуком и тремя сумками джинсов, не пострадавших при пожаре по простой причине – Ветер держал их в «Жигулях» и собирался выкинуть, так как штаны были бракованными и никто их не покупал. Но ничего, выплыл! Причем при помощи тех самых «некондиционных» джинсов. В моду вошли «варенки», и Ветер лично их варил. Брал суровую нитку, вдевал ее в толстую иголку и собирал штанины в «гармошку». Затем кипятил в сильном растворе уральского отбеливателя. Варенки получались не в пример фирменным, с брачком, но в их провинциальном городе и на такое безобразие покупатель находился…

– Серег, ну давай, что ли, поднимать? – предложил Слава ворчливо. – Чего застыл?

– Давай, на раз-два! – скомандовал Ветер. – Раз, два, взяли!

Они подняли Борьку и потащили в дом.

– Стой! – вскричал Сергей. – А рубить-то его где будем? Не в кухне же!

Слава вынужден был признать, что об этом не подумал.

– Бросай тут, – сказал Ветер, – на крыльце. Я сейчас принесу топор и большую доску. Оттащим его за дом и там разделаем.

– А ты умеешь? Я лично нет.

– А я – легко. Между прочим, рубщиком мяса на рынке работал.

– Когда?

– В институте еще.

– Я думал, ты спекулянтом был.

– Ой, Слава, кем я только не был! Но первые денежки заработал на мясе. Вставал в четыре утра и мчался на рынок. К семи управлялся, несся домой, чтоб помыться, и на лекции.

Ветер забежал в дом и в скором времени вернулся на улицу с тесаком, ведром, ножом и толстым брусом. Они со Славой перенесли Борьку, а также инструменты для разделки на задний двор. Кравченко уселся на перевернутое ведро, Ветер принялся за дело.

– Ты похудел вроде, – заметил Сергей, не отрываясь от рубки.

– Возможно… Ем плохо.

– Ага, уже заметил. Пятнадцать минут, как приехал, а пожрать еще не потребовал.

– Аппетита нет.

– Что так?

– Да как-то вот так… – Кравченко замолчал и шумно выдохнул.

– Что-то случилось?

– Развожусь я, Серег.

– Да ты что?! – поразился Ветер, замерев с занесенным топором. – Неужто у Ольги кончилось терпение?

– Да. То есть нет… Это не она со мной, а я с ней…

– Ты, Кравец, совсем, что ли, с ума сошел? Зачем?

– Да понимаешь, в чем дело… – И Кравченко опять замолк.

Ветер отложил топор, вытер руки о шорты, в которые переоделся, подошел к другу и заглянул ему в лицо.

– Слав, если не хочешь, можешь не рассказывать, – проговорил. – Это, в конце концов, не мое дело.

– Она мне изменила, Серег! – выпалил Кравченко.

– Кто? Оля? – не поверил своим ушам Ветер. – Да ладно…

– Правда.

– С чего ты взял?

– Сам видел.

– Застукал?

– Да нет, конечно, – сердито буркнул Кравченко. – Но как они воркуют, видел.

– Так, может, это еще ничего не значит…

– Значит, Сережа, значит. Мне еще месяц назад одна из Олиных коллег «тонко» намекала на то, что у моей супруги появился дружок, да я мимо ушей ее треп пропустил. Ведь даже мысли не допускал, что жена может завести с кем-то шашни. Не такая она у меня, и вообще…

– Ты для нее свет в окне, и никого другого не видит?

– Ну что-то в таком роде… – не стал спорить Вячеслав, который действительно считал, что для Оли не существует других мужчин. – А тут заскочил к ней на работу, смотрю, моя женушка за столом сидит, а над ней какой-то чел склонился. Шепчет ей что-то на ушко, спинку оглаживает, а та хихикает. Потом голубки, взявшись за руки, двинули к курилке. Я за ними. И что, ты думаешь, они стали делать в той комнатке? Курить? Фиг с маслом – целоваться!

– А ты? Ушел?

– Еще чего! Ворвался да надавал по морде Ольгиному хахалю.

– Сильно надавал-то?

– Да нет, легонько. Он знаешь какой хилый… Если б я ему со всей силы треснул, переломился бы… – Кравченко яростно пнул валяющийся под ногами камешек. – И что Ольга в нем нашла? Заморыш же… Да еще и старый – лет пятидесяти, не меньше. Нет, ладно бы с каким-нибудь красавчиком связалась, я бы хоть понял…

– Слав, не ври самому себе. Ничего бы ты не понял. И не простил бы ей ни заморыша, ни красавчика. Кстати, с последним она точно никогда бы тебе не изменила.

– Считаешь, на нее такой не позарился бы?

– Да при чем тут это? Ольга твоя не сексуальных утех на стороне искала, а эмоций. Ей хотелось чувствовать себя любимой и желанной. А разве щеголь смазливый даст ей такие ощущения – эмоции, ласку, заботу и понимание? Нет, только взрослый мужик, жизнью битый, ищущий того же, чего она. Если был искренен с Олей, она и поддалась…