Марина Крамер - Алекс, или Девушки любят негодяев

— Что случилось?

— Неудачная работа. Вдаваться в подробности не буду. Очень страшно?

— Ну что ты… — она провела пальцем по шраму и вдруг заплакала.

— Не надо, Мэри… мне уже не больно.

Он притянул ее к себе и поцеловал. Мэри не сопротивлялась, забралась на диван с ногами, прижалась к Алексу и прошептала сквозь слезы:

— Зачем… зачем ты так со мной? Ты меня растоптал — и вернулся. Зачем?

— Прости… Я все исправлю, только позволь мне, — шептал он, поглаживая ее по вздрагивающим от плача плечам. — Мы уедем, забудем все. Если хочешь — мы поженимся, ты будешь моей женой. Ты сможешь танцевать — сколько захочешь, мы найдем лучшего партнера, лучшего тренера. Будешь делать это профессионально, ты ведь талантливая, Мэри. Я буду ездить с тобой… — Он так заговорился, что не заметил, как Мэри уснула на его руке, уткнувшись носом в грудь.

Среди ночи она проснулась от неудобной позы и от боли в затекшей шее. Осторожно выбравшись из-под руки Алекса, села, покрутила головой, разминая мышцы.

— Черт, завтра все будет ныть, — пробормотала она и снова легла, забравшись под одеяло.

Алекс обхватил ее рукой, крепко прижимая к себе, и пробормотал:

— Не уходи…

«Почему ты просишь об этом только тогда, когда уже ничего не исправить? И то, что я лежу с тобой в постели, не что иное, как обычное желание чувствовать рядом мужское тело. И твое в этом плане идеально», — подумала Мэри, засыпая.

Алекс не спал. Он умел не спать по нескольку суток, если требовалось. Вот и сегодня не мог уснуть, чувствуя на плече легкое дыхание Мэри. Он безумно хотел ее — и впервые в жизни не знал, что делать. Она так доверчиво прижалась к нему, выглядела совсем беззащитной и такой неожиданно юной, что у него просто не поднималась рука даже просто стянуть с ее плеча бретельку рубашки. Алекс чувствовал ее горячее от сна тело, обтянутое шелком, вдыхал исходивший от волос аромат неизменного «Кензо», и внутри разливалось удивительное тепло. «Как мне убедить ее, как сделать все правильно, не давить, не ломать? Она так нужна мне, что я готов признаться в этом вслух».

Утром он все-таки не сдержался и поцеловал ее сперва в шею, потом спустился ниже, попутно стягивая рубашку и обнажая сантиметр за сантиметром загорелое тело. Она застонала, выгнулась ему навстречу и… проснулась, метнулась к стене, натянув одеяло:

— Ты что?!

— Не бойся, Мэри… это же я…

— Это меня и пугает, — резко бросила она, окончательно проснувшись, и встала.

— Мэри…

— Все. Концерт окончен. Ты обещал, что не тронешь меня, но, как обычно, обманул. Одевайся и уходи. Надеюсь, в твоей гостинице есть душ.

Она хлопнула дверью ванной и включила воду. Алекс полежал еще пару минут, потом оделся и ушел. Он всегда чувствовал момент, когда начинал проигрывать.

Мэри слышала хлопок входной двери, но не вышла. Она рыдала, сидя на бортике ванны и даже не вытирая слез. «Зачем я так? Спровоцировала — и выгнала, как дешевая уличная шлюха… Но теперь точно — все».

Он преследовал ее почти неделю, встречал у клуба, провожал домой, был идеальным, послушным и немногословным. Мэри не сопротивлялась, но и не давала приблизиться, отвергала все приглашения зайти куда бы то ни было, не звала к себе. Алекс терпел. Он чувствовал — если сейчас надавить, то уже никогда ничего не будет. Она исчезнет. А время уходило, убегало, не принося изменений. Алекс нервничал, злился на себя, но постоянно давил в душе желание схватить настырную Мэри в охапку, затолкать в машину и увезти, а там — будь что будет. Мэри не стерпит такого отношения к себе, найдет способ вывернуться и сбежать… И что потом? Остаток жизни играть в «казаков-разбойников»? Ловить ее по всему свету, охотиться, как на дикое животное во время сафари? Глупость… Нет, нужно подвести ее к тому, чтобы она сама захотела, сама поняла — не сможет без него.

В день отлета Алекс все-таки решился. Он увезет ее сегодня — чего бы ему это ни стоило.

Как обычно, он дождался Мэри во дворе у подъезда, небрежно, как бы по-приятельски, чмокнул в щеку:

— Ты сегодня как-то особенно хороша, Мэри.

Он заметил в вырезе расстегнутого плаща белую блузку, украшенную под высоким воротником той самой камеей. «Надо же — носит», — удивился Алекс.

Мэри перекинула сумку через плечо и улыбнулась:

— Ты мне льстишь. Просто настроение хорошее.

— Мэри, у тебя еще час до тренировки. Я прошу — отдай его мне, нам нужно, наконец, поговорить.