Марио Пьюзо - Сицилиец

К удивлению матери, Тури Гильяно с интересом выслушал ее. Он согласился встретиться со священником и послал Аспану Пишотту в церковь, чтобы тот привел его. Как и подозревал Гильяно, священник оказался слишком уж подвижным и деятельным, атлетически сложенным и уж слишком расположенным к нему.

— Мой сын, — сказал отец Додана, — я выслушаю твою исповедь в уединении твоей спальни. И причащу тебя. У меня все тут с собой. — И он похлопал по деревянному ящичку под мышкой. — Твоя душа будет так же чиста, как и у твоей матушки, и если что случится с тобой, ты отправишься прямо в рай.

— Я приготовлю кофе и что-нибудь поесть тебе и святому отцу, — сказала Мария Ломбарде и вышла на кухню.

— Можете исповедать меня здесь, — с улыбкой сказал Тури Гильяно.

Отец Додана взглянул на Аспану Пишотту.

— Твой друг должен выйти из комнаты, — сказал он. Тури рассмеялся.

— Мои грехи ни для кого не секрет. О них пишут все газеты. В остальном же моя душа чиста. Вот только одно у меня на совести. Признаюсь, я человек подозрительный. Так что я хотел бы знать, что в этом ящичке, который вы держите под мышкой.

— Облатки для святого причастия, — сказал отец Додана. — Сейчас я тебе их покажу.

Он начал открывать коробку, но в этот момент Пишотта прижал пистолет к его затылку. Гильяно взял коробку у священника. На секунду взгляды их встретились. Гильяно открыл коробку. На бархате лежал, поблескивая, темно-синий пистолет-автомат.

Пишотта видел, как побелело лицо Гильяно, светло-серые глаза потемнели от сдерживаемой ярости.

Гильяно закрыл ящичек и взглянул на священника.

— Думаю, нам следует пойти в церковь и вместе помолиться, — сказал он. — Помолимся за тебя и помолимся за Кинтану. Вознесем молитву господу богу, чтобы он изгнал злобу из сердца Кинтаны и алчность — из твоего. Сколько они тебе обещали?

Отец Додана не встревожился. Ведь тех убийц отпустили с миром. Он пожал плечами и улыбнулся.

— Обещанное правительством вознаграждение плюс пять миллионов лир.

— Неплохая цена, — сказал Гильяно. — Я не виню тебя за то, что ты надумал сколотить себе состояние. Но ты обманул мою матушку, а это я простить не могу. Ты действительно священник?

— Я? — презрительно произнес отец Додана. — Ни в коем случае. Но я не думал, что можно меня заподозрить.

Они втроем прошли по улице — Гильяно нес деревянный ящик. Пишотта шел сзади.

Они вошли в церковь. Гильяно велел отцу Додане преклонить колени у алтаря, затем вытащил пистолет из деревянного ящичка.

— Даю тебе минуту для молитвы, — сказал он.

На следующее утро Гвидо Кинтана собрался в кафе, чтобы выпить свою обычную чашечку кофе. Открыв дверь дома, он обнаружил что-то темное, заслонявшее утреннее солнце. В следующее мгновение внутрь упал большой, грубо сколоченный крест, чуть не сваливший его. К кресту было прибито изрешеченное пулями тело отца Доданы.

Дон Кроче обдумал эти провалы. Кинтану предупредили. Он должен целиком посвятить себя обязанностям мэра, иначе городку Монтелепре придется перейти на самоуправление. Ясно, что Гильяно потерял терпение и вполне может начать войну против «Друзей». В том, как он расправился с Доданой, дон Кроче увидел почерк мастера. Значит, осталось нанести лишь один удар, и на сей раз промашки быть не должно. Дон Кроче понимал, что он обязан наконец проявить твердость. И, вопреки своему мнению и своей воле, он послал за самым надежным убийцей, неким Стефаном Андолини, известным также под кличкой Фра Дьяволо.

Гарнизон Монтелепре увеличили до сотни с лишним карабинеров, и в те редкие случаи, когда Гильяно пробирался в городок, чтобы провести вечер с семьей, он постоянно опасался, что карабинеры могут устроить внезапный налет на дом.

В один такой вечер Гильяно сидел, слушая рассказы отца об Америке, и ему пришла в голову идея. Сальваторе-старший потягивал вино и обменивался байками со старым верным другом, который тоже был в Америке и вернулся вместе с ним на Сицилию. Этот человек — плотник по имени Альфио Дорио — напомнил отцу Гильяно о том, как они первое время жили в Америке — до того, как стали работать на Крестного отца — дона Корлеоне. Их наняли рыть туннель под рекой — то ли до Нью-Джерси, то ли до Лонг-Айленда… Они вспоминали, как страшно было работать под текущей рекой, как они боялись, что тюбинги, удерживающие воду, рухнут и они утонут, как крысы. Вот тут-то Гильяно и озарило. Эти двое с несколькими верными помощниками могли бы прорыть туннель из дома родителей к основанию горы, до которой всего сто метров. Выход можно прикрыть большими гранитными глыбами, а начало туннеля в доме упрятать в одном из стенных шкафов или под печкой на кухне. Если бы такое удалось сделать, тогда Гильяно мог бы приходить и уходить когда вздумается.