Елена Яковлева - Маньяк по вызову

Мы немного помолчали, а потом снова заговорила Нинон, затронув очень неприятную мне тему:

- Слушай, я тут подумала... Короче, у меня такое чувство, будто этот особо важный следователь к тебе не совсем равнодушен.

Меня будто ледяной водой окатили.

- С чего ты взяла?

- Да так, кое-какие наблюдения. Я с самого начала заметила некоторые странности в его поведении, а потом стала к нему незаметно приглядываться и поняла: он теряется только в твоем присутствии, особенно когда ты на него бросаешь недоброжелательные взгляды. Кстати, чего это ты так на него вызверилась?

- А-а-а... - На этот раз меня бросило в жар. - И вовсе я на него не вызверилась... С чего мне на него вызверяться? И.., и потом... По-моему, это как раз ты на него взъелась. Вспомни, как ты с ним разговаривала!

- Я? - Нинон капризно дернула плечиком. - Я как раз вела себя индифферентно. В моем поведении не было ничего странного, это же вполне естественно, что подобные визиты меня не вдохновляют, особенно утром, когда я только-только собралась спокойно позавтракать. И еще мне не нравится, когда меня вынуждают сплетничать о моих друзьях. Кстати, я дала ему это понять. А вот ты, ты... Ты вела, себя неестественно. Избегала с ним разговаривать, отворачивалась.

Проницательность Нинон начинала меня серьезно беспокоить.

- По-моему, ты преувеличиваешь. - Неимоверным усилием воли я заставила себя говорить спокойно и непринужденно:

- С чего бы мне его избегать? Кто он мне? Не брат и не сват, обыкновенный следователь.

- Не совсем обыкновенный, - резонно возразила Нинон, - а особо важный.

- Это ничего не меняет, - устало сказала я и, закрыв глаза, откинулась на спинку кресла, давая понять Нинон, что не буду возражать, если она сменит тему.

- Ну-ну, - пробормотала Нинон и предложила продолжить прерванный завтрак.

Я не стала возражать.

Пока Нинон варила кофе, я давилась бутербродами и прикидывала, как долго я еще продержусь, прежде чем Нинон обо всем догадается. И почему я такая невезучая, спрашивается? Мало мне всего, что ли? Пока я так размышляла, во мне крепла решимость вернуться в Москву, и, когда Нинон поставила передо мной чашку душистого свежесваренного кофе, я объявила о своем намерении.

- Что? - Нинон упала на стул и чуть ли не за сердце схватилась. - И ты хочешь меня бросить в такой момент?!

- Не стоит драматизировать ситуацию, - призвала я ее к благоразумию. - Я тебя не бросаю, я просто хочу вернуться в Москву, и все. Да и ты могла бы пожить в городской квартире какое-то время.

- Да?! - Слезы брызнули из глаз моей подружки и затуманили стекла ее очков. - Я не могу, не могу вернуться в Москву!

- Почему? - Моя рука дрогнула, я чуть не обварилась горячим кофе.

- Потому что потому, - зло передразнила меня Нинон, сняла очки и, горестно вздыхая, протерла стекла кухонным полотенцем. - У нас такой договор с Генкой.

- Договор?

- Ну да, договор. Имущество мы пока не делили, но пришли к соглашению, что это лето я проведу на даче. Дело в том... - Голос Нинон дрогнул. - Дело в том, что он может в любой момент вернуться из Швеции со своей.., со своей новой пассией, и они какое-то время поживут в нашей московской квартире, пока не подыщут себе подходящее жилье. А потом... Потом мы решим, как будем делить имущество.

- Ах, вот в чем дело! - Я уже сама едва сдерживалась, чтобы не разреветься. - Но я же не знала...

Нинон продолжала всхлипывать:

- А ты думаешь, чего я здесь торчу, когда вокруг такое творится? А кроме того... Сама понимаешь, там соседи, знакомые. Все будут сочувствовать, лезть в душу с расспросами...

Теперь только до меня дошло, по-, чему Нинон позвала на дачу именно меня, при том, что, без сомнения, подружек и приятельниц у нее хватает. Ей нужен был человек, во-первых, не самым подробным образом посвященный в перипетии ее личной жизни последних лет, во-вторых, не слишком любопытный, в-третьих... Что же в-третьих? А в-третьих, пребывающий приблизительно в таком же состоянии духа, а, следовательно, не искрящийся от счастья. И кто, если не я, в полной мере соответствовал бы всем вышеперечисленным критериям?

Но и со мной Нинон не хотела откровенничать, остановившись на своих проблемах как бы мимоходом, вскользь и с изрядной долей самоиронии. А я ничего не поняла, я упивалась собственным горем, хотя оно, если честно, не шло ни в какое сравнение с переживаниями Нинон. Как-никак нас с Андреем связывали не десять лет жизни, общие воспоминания и совместно нажитое имущество, а всего лишь несколько романтических свиданий да моя вывихнутая нога. По крайней мере, делить нам было нечего.