Антон Леонтьев - Код одиночества

Трагедия в одном из богатейших европейских семейств стала новостью номер один для прессы и телевидения. Сначала трагическая гибель молодого президента концерна и его беременной жены, затем кончина «женщины в черном», которой было уже за восемьдесят, но которую все отчего-то считали бессмертной. И, наконец, вопрос: кто же унаследует миллиардное состояние?

Наследница получалась только одна – дочь Поля Беспалофф от первого брака, Клаудиа, которой к тому времени было около шести лет. Девочка оказалась в центре всеобщего внимания, репортеры желтых изданий захлебывались от эмоций, повествуя о том, что она – самый богатый ребенок в мире. Было назначено срочное судебное заседание, на котором в качестве опекунов утвердили трех членов совета директоров концерна: до достижения Клаудией Беспалофф двадцати пяти лет они должны были заботиться о ее наследстве.

Девочка знала, что отец умер. Она любила его, хотя видела редко, папа относился к ней с непонятной отстраненностью. А прабабка, которой Клаудиа боялась, ее не баловала. И вдруг все изменилось – она оказалась одна в огромном пустом особняке, затем возникли строгие люди в темных костюмах, а гувернантка, заливаясь слезами, гладила девочку по голове и называла ее «несчастной крошкой».

По решению опекунского совета Клаудию направили в закрытую французскую школу-интернат, где она провела последующие десять лет. Все дети на каникулы отправлялись домой, всех навещали родители, родственники и друзья, только к ней два раза в год приезжал в длиннющем черном лимузине месье Дольмэ, глава опекунского совета, выкладывал перед девочкой несколько папок с бумагами, к которым Клаудиа не притрагивалась, затем произносил одни и те же стандартные фразы – и снова исчезал на шесть месяцев.

Клаудиа чувствовала себя глубоко несчастной и завидовала тем, у кого были семьи. О своей судьбе она знала с младых ногтей: ее отец вместе с мачехой погиб в авиакатастрофе, мама еще раньше умерла при родах, а прабабка, знаменитая Татьяна Беспалофф, скончалась от инфаркта. Ей принадлежало большое состояние, но Клаудию это не волновало: она с нетерпением ждала, когда же закончится ее обучение в интернате.

Ей было шестнадцать, когда мечта исполнилась. Девушка покинула стены интерната – и неожиданно открыла для себя, что окружающий мир значительно отличается от того, к чему она привыкла в «тюрьме». Ее забрал вертолет, доставивший в Париж, где в огромном бетонном здании-монстре располагалась штаб-квартира принадлежащего ей, и только ей, концерна. Месье Дольмэ долго и нудно беседовал с Клаудией, вещая что-то про ответственность, акции, биржу и власть. Девушка его не слушала, смотря в панорамное окно, из которого открывался потрясающий вид на французскую столицу.

– Значит, концерн принадлежит мне? – перебила она месье Дольмэ, и тот подтвердил:

– Да, мадемуазель Беспалофф, именно так. Однако в права наследства вы вступите только по достижении вами двадцати пяти лет, такое условие внесла ваша прабабка в свое завещание. Но чтобы стать у штурвала этого огромного корабля, требуются знания и опыт.

Клаудиа задала следующий вопрос:

– Месье Дольмэ, а значит ли упомянутый пункт в завещании моей прабабки, что я еще девять лет не получу возможности притронуться к счетам?

– Ну конечно же нет! – ответил месье Дольмэ. – Вы не сможете распоряжаться концерном и принимать ответственные решения, мадемуазель, однако имеется несколько счетов, которыми вы сможете распоряжаться, как только станете совершеннолетней. Однако я сделаю так, что вы сможете снять деньги...

– Месье Дольмэ, вы – душка! – вновь перебила его Клаудиа. – И сколько денег на этих счетах?

Глава опекунского совета покопался в бумагах и сообщил:

– Порядка двадцати миллионов франков, мадемуазель...

– Черт побери, как много! – вскричала девушка.

Месье Дольмэ с укоризной посмотрел на нее и пояснил:

– О, это чрезвычайно незначительная часть вашего наследства. Не забывайте о том, что вы можете занять пост президента концерна, который ворочает миллиардами, мадемуазель...

– Заниматься бизнесом? – наморщила носик Клаудиа. – Ни за что! Месье Дольмэ, я доверяю это вам и вашим коллегам. А когда я смогу начать распоряжаться этими двадцатью пятью миллионами?

Последующие месяцы стали самыми счастливыми в жизни девушки – она была свободна и богата. Очень богата! В особняке на Елисейских Полях она чувствовала себя неуютно, поэтому переехала в шикарную квартиру в Семнадцатом округе – и принялась тратить свои миллионы.