Владимиp Югов - Человек в круге

По спине моей поползли мурашки. А если они уже ждут меня? Все узнали и ждут?

Нет, тогда не стоит идти в казарму! Не стоит!

Надо идти куда-нибудь... И спрятаться... И пусть-ка найдут! Они все инкогнито. И я буду жить инкогнито. Убегу. Спрячусь. Не найдут. А то замордуют и заставят во всем признаться. А в чем признаваться? Но они скажут: вы давно спелись и потому молчите, не раскрываетесь!

Я шел около штаба дивизии. Вдруг меня кто-то окликнул. Старшина Кравцов! Он был до этого близок. Мы с ним проворачивали дело по защите этого писаря-шпиона. Кравцов был всегда мягок, у него круглое добродушное лицо всегда по-бабьи жалостливое. Он тогда страдальчески выставлял свое это лицо, когда на только что отшумевшем собрании остались одни члены бюро, которым поручили составить все документы и сказал:

- А шут с ними! Пусть выгоняют! Дослужим и в части!

- Чего это ты решил, что выгонят? - спросил кто-то.

- Так в омут лезем. Закроют все выходы потом. И все закроют.

- Что - все? - опять последовал вопрос.

- Все... И институт, и продвижение по службе...

Он тогда уже знал все. Я же был романтик. Я пер напропалую. А он шел в омут. Кравцов был лучше меня. Сильнее меня. И теперь он был лучше меня, потому что, испугавшись, наконец, я не представлял бы, как мог в таком положении его пригласить к себе. А старшина Кравцов взял меня за плечо дружески, при свете лампочки его лицо было сегодня суровым, губы сжались:

- Идем ко мне!

- Зачем? - поначалу не понял я.

- Скажем... в случае чего... Комсомольские дела приводим в порядок.

- Зачем? - Я непонимающе все глядел на него.

- Так надо... Так мой начальник сказал.

Начальником у него был полковник Матвеев. Наш начальник политотдела. Я запомнил однажды его на стрельбище, когда получил уже офицерские погоны и был срочно из редакции вызван на стрельбище. Матвеев стрелял с обеих рук. Стрелял в две мишени. В одной из пятидесяти было сорок два очка, в другой - сорок три. Его потом, когда я уже учился в Ленинграде, обвинили в многоженстве. Хотя у него была одна жена. Может, были другие женщины. И, может, та, которая написала в политуправление округа, претендовала на его любовь, но, говорят, он тут был ни при чем.

Мы зашли в уютный кабинет, хорошо обставленный небольшими картинками патриотического характера ("Переход Суворова через Альпы", "Полтавская битва" и еще что-то), и стали копаться в бумагах.

- Ты побудь тут, - сказал через некоторое время Кравцов, - я сбегаю в туалет. Чаю надулся сегодня...

Мне уже давно жгла боковой карман бумажка, которую передал полковник Шмаринов. Лишь только старшина вышел, я сразу достал ее.

"Дорогой мальчик, зеленый огурчик! - читал я с бешено колотящимся сердцем, ибо эта записка пахла теми же духами, от которых у меня кружилась голова. - Я пишу тебе наспех, и ты, умненький стилист, не ищи моих ошибок. Я передаю эту записку, верю в это, с надежным человеком. Прочтешь - сразу уничтожь ее. Ж-ский вверг тебя в опасность. Как огородиться тебе? Я имею в виду - огородиться от этой опасности? Не знаю, не знаю... За все то, что вы пережили с Ж-ским, не прощается. Тебе надо впредь - и долго! - не высовываться и жить с оглядкой. Больше идти на компромиссы. Не разобъешь, мой мальчик, лбом эту каменную стену! Я пыталась. И что из этого вышло?

Не надо тебе пояснять, в каком я положении. Ты умненький. Сам догадаешься. Я жена сбежавшего к врагу человека. Что мне делать - покажет время. Но я не сдамся. Я хочу жить.

Передай Ж-скому, мой мальчик, что... не получилось! Не вышло! Так, значит, тому и быть!

Прощай, мой зеленый огурчик!

ЛЕНА".

Кравцов глядел на меня с порога. Его бабье широкое лицо выражало любезность и одновременно тревогу. Он не спросил меня, что это я так внимательно читаю. Не спросил и тогда, когда я стал прятать записку в боковой карман.

- Я, пожалуй, пойду! - сказал я.

- Ага.

- Ну пока?

- Пока.

- Саша, спасибо тебе за все, - сказал я. - И за то... Ну с этим... И...

- Я бы тебе не советовал сейчас идти... Хотя... Не знаю, не знаю! Тоже - чего сидим? Чего? Еще и в штабе? Нашлись стратеги...

- Верно. Прощай.

- С Богом.

Я поглядел на него с недоумением. Мы тогда так и говорили.

...Я знал, где найду Железновского. Я пришел как раз вовремя. Он укладывал чемоданы.

- Видишь, уезжаю, - сказал Железновский спокойно и тихо.

- Вижу. Мне нужно дело Шугова, Игорь.

- А еще тебе ничего не нужно? Может, тебе дать данные о моем новом шефе?

Он отложил в сторону чемодан и неожиданно сказал:

- Впрочем, пока здесь - успеешь?