Владимиp Югов - Вкус яда

- Тебя настоящие женщины должны чувствовать. Потому ты не опускайся. Не пей безрассудно. Ты, в принципе, человек. Если ты в таком логове... Нет, ты человек...

- Она в последний раз науськала их на меня. Они и привели меня в ту комнату, где пахнет мертвечиной. Она почувствовала, что я его постепенно уничтожаю. И ей стало его жалко. Хотя, по-моему, она только играет...

- Почему они его так любят?

- Ты кого имеешь в виду?

- Ту, которую ты сопровождал в том году, когда мы впервые встретились с тобой... Ты, по-моему тогда заговаривался. Ты рассказывал, как полез к ней ночью. Она, ты говорил, лежала мертвенно бледная, а ты, напившись, хотел изнасиловать ее.

- Я точно не знаю, было ли это или не было. Но во всяком случае, мне всегда кажется, что что-то было такое... Я выключился. Не помню и помню...

- Где она теперь?

- В могиле... И любит его по-прежнему... Как безумная Ева. - Он встрепенулся. - Если мужчина сам умеет любить... Его и любят!

- Это верно ты сказал. Значит, он умеет любить?

- Как ни странно, да. Он же поднимал ее из мертвых. И никто ему не сочувствовал... Он же был просто человек. Он был настоящим тогда...

- Откуда же у него столько зверства к остальным?

- А может, это мои таблетки...

- Не обольщайся... Ну давай помянем мою дочь.

- Правда. А то мы заговорились... Выпили?

- Выпили молча. Так делается всегда...

- Молча, молча...

- А теперь я пойду! Может, тебе это, - кивнула на сверток, - будет мешать? Давай пристрою? Хотя... Хотя те, кто мне это передали, рекомендовали тебе держать это все-таки при себе... Ваша песенка спета, Морель.

- Я знал это с самого начала.

- И, конечно, говорил ему?

- Естественно. И боялся потом, дрожал всякий раз... Эти таблетки... Они бы в нем прикончили меня...

- Ну прощай. Не таю обиду. И ты не таи. Ты найдешь все-таки женщину. А я боюсь потерять мужчину... Он теперь самый несчастный в мире. Нам трудно будет с ним работать. Он тряпка... Да и ты не лучше, Морель.

- Я это знаю. Особенно, когда предаю... Эти сопливые доктора... Я их предал, выкручивая себя...

- Это наш закон, - сверкнула она взглядом. - Прощай, Морель... Твоя фирма работает исправно, это ты знай...

8

Ночью его разбудил стук в дверь. Он встал и медленно пошел к двери. "Она вернулась ко мне, - лихорадочно просыпался он на ходу, - и это мое счастье... Я ее люблю все больше и больше... Откуда это у меня? Почему я так ее люблю?"

- Кто там?

- Открой, Морель.

- Кто ты? И как ты попал ко мне? У меня там все закрыто.

- Морель, я тебе напомню, кто я. Помнишь того самого африканца, с которым ты пил арак? Ты еще сказал... Это было уже...

- Какого африканца? - Морель тут же, однако, вспомнил его. Этого африканца он тоже когда-то заложил.

- Морель, ты вспомни... Мы с тобой сидели тогда... И ты захотел водки. Ты захотел именно, чтобы был арак. Я тогда принес этот арак, и ты долго благодарил меня.

- А как ты нашел меня?

- Это долго рассказывать. Но я тебе обязуюсь за бутылкой арака рассказать. Ты погляди в свой светлячок, увидишь, что у меня в руках большая бутылка арака... Я очень расстроен сегодня, Морель. Буду пить, шуметь не обязуюсь...

- Ладно, черт с тобой. Я тебе открою. - "Зачем я это делаю?!" - Он что-то почувствовал. "Африканец" тогда шел за тем, что из России...

Морель нажал на ключ, отодвинул задвижки и впустил того самого африканца. Это был он. У Мореля был все-таки глаз врача. Что-то в нем, этом африканце, было надорвано, надломлено. И он это тоже заметил. "Догадался ли он, что я его тоже заложил?"

Африканец хромал, припадая на левую ногу.

- Есть у тебя где помыться, Морель? - спросил африканец, осматривая апартаменты бегло, но цепко.

- Да. А туалет - рядом. - И он кивнул в дальний коридор. - Там найдешь и свежее белье.

- Спасибо.

Он вернулся примерно через полчаса. Был чист, убран. И Морель вспомнил себя, когда приехал в первый раз в эту страну, и они его вербовали на чужой квартире. Он тогда - дурачок... Мало за себя запросил. Напился, и они без него, по сути, решили его судьбу. Разве нельзя было с ними поторговаться? Но что надо этому африканцу?

- Морель, ты слышишь меня, - сзади доктора раздался голос африканца, - ты тогда меня продал, Морель. Ты не подумал и продал. И я тебя не прощаю, Морель...

Личный врач Адольфа Гитлера повернулся удивленно в сторону, откуда доносился голос африканца. Он стоял, облокотившись на стол, в руках у него был пистолет. - Мне тогда не поверили. Не поверили, что ты - враг нации. И ты видишь, что не поверили зря. Меня вытолкали из нашей вонючей теперь столицы. Я отведал все, был фронт. Так отведают все те, двое... Они сейчас едут той дорогой, которой я ехал, когда меня обвинили во лжи... Ты тайно возвращался отсюда и вредил нации...