Владимиp Югов: Вкус яда

После обеда, примерно в четыре часа, его позвали в канцелярию. Жалкие ублюдки Брандт и Гизинг, уже без погон, пытались просить у него прощения. Он ответил им непочтением. Он сказал:

- Я же вам обещал... А где те, трое?

Оказывается, Брандт и Гизинг из-за них и лишились погон. Они не захотели назвать их имен. И он, Морель, не настаивал. Он лишь, когда увели Карла Брандта и Эрвина Гизинга, предложил в канцелярии свою командировку в Швейцарию - посмотреть на качество продукции, выпускаемой специально для единственного человека. Это его была еще утренняя задумка, перед тем, как он осушил бутылку, она не давала ему покоя. Но он понимал, что лезть с ней рано. Он выбрал удачный момент. И в канцелярии согласились с ним: действительно, почему бы и не поехать?

Морель выписал документы на какого-то совсем другого человека. На время он вовсе и не врач фюрера, больного стареющего человека. Он какой-то Ганс Мюллер, владелец каких-то акций, какого-то недвижимого и движимого имущества. Он подумал: убежать бы от них, к четвергу не вернуться. Пусть ищут. Правда, он знал, что такое не вернуться. И что такое, если тебя приговорят - поставить к стенке. Они тебя найдут под землей, даже в собственном гробу...

Выехал он поздним вечером. Зима стояла тихая, как там тогда, в Швейцарии. Утомительно было думать о том, что вот такая именно тишина и соблазняла его тогда, когда он говорил с хозяином о ненужности крови. Какой закат, какое кровавое торжество! И этого человеку достаточно. Он уверял хозяина, что не стоит идти в Россию. Не надежен пятый или четвертый путь. Польша, Чехословакия, Франция... Многое-многое другое... Тоска обвила его душу. Не будет он счастлив даже с этим документом. Все в Швейцарии знают, кто он. Он личный врач страшного человека. Да, он потом, когда-то скажет: "Но я спас человечество от него. Мои таблетки и инъекции последовательно, с точностью до миллиметров, разрушали его организм. Это благодаря мне многие его приказы - дерьмо, я устранял его связи с реальностью. Да, я жадный, очень жадный и жалкий... Я соблазнился на деньги, и я все-таки кончил убийцу. Он бы добрался и до меня. Я это знаю..."

Он боялся спать. Не хотел спать. Но монотонность вагонного перестука постепенно закрывала ему глаза. Неуклюже прислонившись к боковой стенке купе он вскоре уснул.

В другую сторону везли докторов Карла Брандта и Эрвина Гизинга. Погоны им вернули. Они предали тех троих. Это оказались старшие офицеры. И им потом вернули погоны. Они руководствовались показаниями... Евы Браун и фрау Франциски Браун.

В документах, самовольно подготовленных, стояло такое заявление Евы Браун:

"Я не верю Морелю. Он такой циник. Он проводит эксперименты над всеми нами, как будто мы подопытные кролики..."

Фрау Франциска Браун заявила этим добровольным мстителям: "Все ненавидят Мореля. Все хотят от него избавиться. Но не знают как. Всякий раз это дерьмо выплывает из грозных событий..."

Брандт и Гизинг ехали в солдатских вагонах на фронт. Кто из них первым решил отличиться перед третьим рейхом? Гизинг? Или Брандт? Теперь они препирались, обвиняя друг друга.

- Это вы, Эрвин, надоумили меня... И я поддался вашему уговору. У вас никого нет, Эрвин. Вам было все равно. А у меня старая мать, у меня жена, которая только три месяца тому назад родила...

- Не надо, Карл, обвинять меня. Это был наш долг.

- Долг! Мальчик Эрвин... Кому теперь нужен этот долг? Вы разве не чувствуете, что это разгром рейха!

- Нет, не стоит, Карл, так говорить. Я не побегу первым докладывать на вас. Но так говорить не стоит. Всякий вагон, Карл, имеет уши.

- Это правильно, Эрвин, мы сразу не догадались... Именно уши имеет этот боров. Он везде поставил своих. Покупает их вином, водкой...

- Мне было удивительно слушать... Неужели вы с ним пили на... брудершафт? - Эрвин брезгливо скривился.

- Пил, пил... Потому я так долго и сидел в тылу... А с кем вы пили? Почему тоже так долго сидели тыловой крысой?

- Э, долгая история, - вздохнул Эрвин.

- И все же?

- Были виды на престарелую невесту.

- Дочку какого-либо генерала?

- Вы угадали.

- И что? Ничего нельзя было сделать ему для вас?

- Обещал. Но, как видите...

Где-то впереди завыла тревожно сирена, вокруг состава, шедшего как бы ощупью, вздыбились горы земли.

- Бомбят, - побледнел Эрвин. - Хорошо, что мы одни... Очень бы неудобно было перед солдатами, трусить грешно...

- Чепуха! Ничего нет порядочного на земле. И все. Остальное - будет могилка, какая-то отметина...