Патриция Хайсмит: Игра на выживание

Внезапный переполох вызвало появление двоих людей в штатском, которые, едва переступив порог квартиры, тут же властно приказали посторонним очистить помещение. Свои слова они тут же подкрепили делом, собственноручно вытолкав за дверь нескольких упиравшихся переростков. Не пожелавшая уходить сеньора де Сильва шумно запротестовала против столь грубого обращения, и после личного вмешательства Саусаса ей, в конце концов, было разрешено остаться. Кратко и в общих чертах Саусас повторил рассказ Теодора о том, каким образом тот попал в квартиру и велел двоим вновь прибывшим осмотреть спальню на предмет обнаружения возможных отпечатков пальцев.

— Мне кажется, я знаю, кто её убил, — сказал Теодор, обращаясь к Саусасу.

— Кто же?

— Рамон Отеро. Я не у верен, но к меня есть веские причины считать, что это мог быть именно он. — Голос Теодора дрогнул несмотря на его отчаянные попытки сохранять спокойствие и выдержку.

— Вы знаете, где его можно разыскать?

— Он живет на улице Сан-Грегорио, тридцать семь. Это совсем рядом отсюда. Недалеко от собора и Центральной площади.

— Хм. А какие отношения связывали его с убитой женщиной? — поинтересовался Саусас, закуривая очередную сигарету.

— Он тоже был её другом, — ответил Теодор.

— Ясно. И что, он ревновал её к вам?

— Нет, что вы. Мы с ним давние друзья. Просто я… я подумал о том, что Рамон очень эмоционален. А в припадке ярости он вообще способен на все. Но я должен рассказать вам ещё кое-что. Я слышал, как кто-то ударил в дверь, а потом сбежал вниз по лестнице. Это случилось примерно… да, примерно через две-три минуты после того, как я забрался сюда. Я бросился к двери и попытался догнать его, но ничего не получилось. Он убежал…

— И как выглядел тот человек? — спросил Саусас.

— Я его не видел, — сказал Теодор, и в ту же самую минуту у него перед глазами возник мысленный образ парнишки в грязной белой рубахе и таких же штанах, проворно сбегающего вниз по лестнице, да и то, наверное, потому что по городу шляется полно хулиганья в белых рубахах и штанах, кто стал бы так барабанить в дверь. — Нет, к сожалению я его не видел. Сначала раздался крик «аи-и», что-то в этом роде, потом стук, а потом он убежал.

— М-м, — задумчиво промычал Саусас. — И вы, похоже, считаете, что это был Рамон.

— Нет, кричал не он, а какой-то мальчишка. Но я думаю… да, мне кажется, что Рамон вполне мог отважиться на такое.

— Стало быть, вам известно, что Рамон был здесь сегодня вечером?

— Нет, я ничего знать не могу. — Теодор взглянул на сеньору де Сильву. — А вы, случайно, не знаете, Рамон сюда вечером не заходил?

Сеньора де Сильва недоуменно вскинула брови и лишь развела руками.

— Quien sabe? [2] Кто знает? (исп.)

— Это будет можно узнать по отпечаткам пальцев, — нашелся Теодор. Внезапно им овладела непоколебимая уверенность, что обнаруженные в спальне непременно должны принадлежать Рамону.

— Ладно, попробуем разыскать Рамона. Рамон Отеро, улица Сан-Грегорио тридцать семь, — сказал Саусас, обращаясь к оставшемуся полицейскому.

Полицейский отдал честь и загрохотал вниз по лестнице.

— Вы были её другом, — продолжал Саусас, вновь переключая внимание на Теодора. — Но разве вы с ней не были ещё и любовниками?

— Ну, в общем-то… да. Иногда.

— А Рамон? Разве он тоже не был её любовником?… Да ладно вам, не смущайтесь. Сеньора де Сильва уже рассказала мне, что вы оба с ней спали.

Теодор взглянул на стоявшую тут же женщину. Наверное, она успела наскоро переговорить с Саусасом, прежде, чем они оба вошли в гостиную. Теодор уже давно смирился с тем, что ему приходится делить Лелию с Рамоном, но обсуждать данное обстоятельство прилюдно у него не было никакого желания.

— Ну, в принципе, так оно и было.

— Значит, ревности между вами не было, и все это время вы оставались друзьями?

— Именно так, — подтвердил Теодор, хладнокровно выдерживая недоверчивый взгляд детектива. Теодор понимал его. Почти каждый день на страницах городских бульварных газетенок появлялись кровавые фотографии любовниц, жен и просто возлюбленных, убитых собственными мужьями и любовниками. Что ж, возможно и данный случай не является исключением из данного ряда, с той лишь разницей, что мотивом убийства была отнюдь не ревность.

— Так каким орудием вы воспользовались, сеньор Шибельхут? — неожиданно спросил Саусас. — Где нож?

Теодор лишь устало покачал головой, но в следующий момент ему пришлось снова насторожиться, так как Саусас принялся хлопать его по карманам, а также ощупал штанины брюк. Он даже приподнял отвороты и заглянул за резинку носков. На руке у Саусаса красовался массивный серебряный перстень-печатка с черепом и скрещенными костями под ним. Не вытаскивая изо рта сигареты, Саусас сказал: