Мария Ланг - Скандинавский детектив. Сборник

— Отлично, — кивнул врач. — Тогда, сержант, можете начинать. Я буду диктовать, пока все приготовлю. «По решению верховного суда…»

Сержант записывал. Визжала электроотвертка. По комнате разлился сильный запах формалина.

— Так, все готово, — вздохнул Вармин. — Теперь можно поднять крышку.

— Кто будет опознавать покойного? — спросил врач.

— Мы с Вармином, — ответил прокурор. — Мы оба его хорошо знали.

— Это верно, — подтвердил ВарМин. — Он — тот самый.

— Никаких сомнений, — согласился прокурор и сделал несколько шагов к дверям. — Он мертв уже больше трех месяцев.

— И выглядит соответствующе, — согласился врач, профессиональным взглядом окинув бренные останки бедолаги Боттмера. — Переложите его на стол для вскрытия. Я скажу, когда его нужно будет повернуть… «Внешним осмотром установлено…»

Прокурор достал сигару и жадно смотрел на нее.

— Тут курить нельзя! — предостерегающе прогудел доктор. — Потом не будут ощутимы запахи, которые нам предстоит установить.

Запахи, которые он собирался установить, уже наполнили помещение в полной мере и даже больше.

— Он всегда так педантичен? — спросил Вармин ассистента, который доставал из сумки стеклянные баночки и инструменты.— Я думал, достаточно взять несколько образцов.

— При вскрытии ничего менять нельзя, — ответил ассистент и достал пилу для костей весьма неприглядного вида, — потому что его нужно делать обстоятельно, чтобы получить ответ на все вопросы. Как, например… Да, я тут!

— Давай с пилой сюда, — приказал доктор. — Продолжение протокола: «При последующем вскрытии трупа…»

Прокурору не были чужды подобные развлечения, но все-таки в его практике они случались не часто. Он решил, что подымит своей сигарой на свежем воздухе. Вармин вышел следом, чтобы составить ему компанию.

— И долго это будет продолжаться, пока узнаем результат?— спросил он.— Думаю, образцы придется куда-то послать на анализ?

— В судебную лабораторию, — подтвердил Эк. — Пару дней это займет.

— А потом?

— Потом мы будем точно знать, идет ли речь об убийстве.

— Странная история, черт меня возьми!

Вармин показал на памятник на соседней могиле. Спереди тот был слабо освещен светом из окон мертвецкой. На верхушке памятника почила мертвым сном мраморная белая голубка.

— Там лежит фрекен Розенбок, — сообщил директор кладбища. — Ну и кашу она заварила! Вначале угодил за решетку Боттмер…

— Она тут ни при чем. Так же как и не виновата в том, что пастор поживился ее пожертвованиями.

— И это правда. Помните, что написано на памятнике черным но белому: «Память о ней будет жить вечно!»

Он зло пнул камень, который исчез в темноте. Кто-то испуганно шарахнулся во мраке.

— Зайцы, — пояснил Вармин. — Их тут полно. Эти гады объедают венки.

Шорох затих. Через минуту Вармин опять спросил:

— Ну а если выяснится, что это убийство? Кто мог это сделать?

— Я знаю не больше вас.

— Чертова история, — вспылил председатель городского совета. — Худшей рекламы для нашего города просто не придумаешь. Кстати, как там у них дела?

Они заглянули в мертвецкую. Доктор потрошил внутренности Боттмера.

— Оставьте желудок в тазу, но поверните его на бок. Ладно, пусть лежит так. Подайте мне ножницы. «Из содержимого желудка были взяты следующие образцы…»

У ассистента были наготове пробирки, которые следовало пронумеровать в соответствии с записями в протоколе. Сержант Стромберг писал перечень. Прокурор и директор кладбища стояли в дверях, наблюдая издалека. Патологоанатом приступил к решающему моменту своей работы.

Для коммерсанта Викторсона наступили тяжелые времена. В его присутствии никто не сказал ни единого укоризненного слова, но все были напряжены и выжидали.

Он пытался противостоять буре, как привык делать это всю жизнь, напряженной работой. Как обычно решал вопросы в своем комитете, твердой рукой вел свой бизнес и ездил за город с деловыми партнерами. Женщины видели его дома только за столом, но и тогда на их вопросы он отвечал односложно, а вечером, возвращаясь домой, падал с ног от усталости.

С приятелями он не встречался. У пастора случился нервный срыв, и его отвезли в больницу. Городской нотариус демонстрировал ему неприкрытую враждебность. Даже доктор Скродерстрем стал его избегать.

На третий день после эксгумации — естественно, утаить ее не удалось, — коммерсант отправился по делам в деревню. Вернулся он приободренный. Сельские жители всегда были его друзьями, стояли за него и сейчас.