Мария Ланг - Скандинавский детектив. Сборник

Какой-то треск из микрофона. Магнитофон работал по-прежнему. Ольсон слушал разговор санитара с Форсом, не удивляясь: он уже не раз был свидетелем попыток установить контакт.

Потом последовала пауза. Йохансон вернулся к чтению, покосился на часы и заметил, что скоро два.

— Сегодня ровно пять недель, — совершенно неожиданно заговорил Форс. — Пять недель назад я купил гранату.

— Что ты сказал?

— Ты слышал. Ровно пять недель назад я купил гранату.

В комнате этажом выше агент Ольсон насторожился. «Наконец-то»,— подумал он и покосился на магнитофон. Тот работал, и на катушке оставалось еще много ленты. Меняя ее, он включал дополнительный маленький аппарат.

— Где? — спросил санитар.

— Там, в городе,— неопределенно ответил Форс.

— Ты уже тогда задумал… — санитар замялся, — сделать то, что сделал?

— Мне так кажется.

— Кажется?

Снова пауза. Форс лежал, всматриваясь в потолок огромными синими глазами.

— Можешь дать покурить? — спросил он.

По суровым предписаниям Форсу собственное курево не полагалось и спички, разумеется, тоже. Санитар достал пачку и подал ее Форсу, который приподнялся на локте. Закурив, снова лег и стал пускать дым в потолок.

— Я об этом много думал, — сказал убийца. — Что нужно было сделать.

— Но такими актами насилия ничего ведь не добьешься, — заметил санитар, одновременно задавая себе вопрос, противоречит ли это его собственным революционным идеалам.

— Бросить гранату в посла — это мелочь по сравнению с тем, что творят американцы в Юго-Восточной Азии.

— Может быть. Но я спрашивал, чего ты хотел этим добиться.

Собственно, разговор этот стал просто отголоском дискуссии, которую он вел со своими товарищами. Были среди них и такие, которые отстаивали право на насилие. Сам Йохансон их взглядов не разделял.

Еще пару раз он пытался завязать беседу, но ничего больше от Форса не добился. Рыжебородый обладатель самого известного лица в Швеции лежал молча. Пару раз зевнув, он уснул.

Санитар подошел к кровати, убедился, что узник спит по-настоящему, и вернулся на свое место. Прикинул, не стоит ли позвонить начальству, но пришел к выводу, что это необязательно. В шесть, когда его сменят, успеет доложить обо всем. «Еще четыре часа»,— устало подумал он и вернулся к книге.

Ольсон в своей будке еще немного подождал, потом заключил, что Форс уснул, достал из сумки пачку бутербродов в пластиковой упаковке и светлое пиво. Один бутерброд был с сыром и кусочком зеленой оливки посредине. Под оливкой сыр противно побелел и отсырел. «Дьявол, — выругался Ольсон,— и за такое дерьмо — почти три кроны!» Он с удовольствием подумал, что впереди два свободных дня, и решил утром отъесться в ресторане как следует.

Форс заворочался во сне и тихонько застонал. Йохансон мельком покосился на него. Интересно, что ему снится? А Форс слышал во сне хорошо знакомый голос: «Ты, конечно, попадешься, но обещаю, за это тебе воздастся сторицей. Надейся на меня. Верь мне».— «Да-да», — простонал Форс сквозь сон, и снова воцарилась тишина.

За годы активной политической деятельности Сундлин налетал немало и считал, что нет ничего утомительнее многочасовых перелетов. Особенно удручали ночные полеты, когда в салонах ничего не происходило. Поэтому он испытал немалое облегчение, когда около семи самолет приземлился в Каструпе. Часовое ожидание — и снова в путь до Стокгольма.

Поскольку Сундлин был лицом официальным, его проводили в салон в бельэтаже, над общим транзитным залом. Несколько журналистов не отставали от него, среди них — его неутомимый Лунд, который казался прекрасно отдохнувшим и совершенно трезвым, хотя на самом деле пил всю дорогу. У него был билет в туристский класс, но Сундлин пригласил его в салон первого класса. И Лунд там пробыл до конца полета.

В салоне подали кофе, пиво, бутерброды. Лунд близоруко озирался вокруг.

— А виски нет? — во весь голос выразил он свое удивление.

— Ах да, конечно. — Официант смутился и тут же вернулся с бутылкой «Джонни Уокера».

Лунд выплюнул в корзину жвачку и налил себе приличную порцию. Со стаканом в руке он направился к премьеру, который со своими советниками сидел за низким столиком.

— Вы, конечно, заняты политикой, — заметил он.

Никто не ответил. В глазах Сундлина вспыхнул огонек недовольства, но быстро погас.

— Нет, мы как раз говорили о том, как приятно возвращаться домой.

— Но там приближаются выборы.