Мария Ланг - Скандинавский детектив. Сборник

— О том, что его окликнули, мы знаем только от Йосты, — возразил я.

— Правильно, — согласился он. — Но Петерсену не имело смысла бежать по парку от «Каролины». Ведь у библиотеки стояла его роскошная машина и всем своим необычным видом говорила о том, что Петерсен находится где-то поблизости. Если он убил фру Хофштедтер, ему следовало как можно скорее убрать оттуда машину.

— А вдруг его напугал ночной сторож, который неожиданно его окликнул? — упорствовал я.

Харалд дал понять, что мои доводы не выдерживают критики.

— Ночной сторож ничего не видел,— сказал он.— Это мы уже установили. А посторонним нет никакого дела до тех, кто вечером бродит вокруг «Каролины». Это может быть ночной сторож или еще кто-нибудь, кого им абсолютно незачем окликать. Возьми хотя бы Урбана Турина и Ульрику Бринкман. Им и в голову не пришло заподозрить в чем-то человека, который бежал по парку.

Я попытался высморкаться. Но теперь это было не так просто. И скоро я оставил бесплодные попытки прочистить бедный нос.

— И еще одно твое сообщение представляло несомненный интерес, — продолжал Харалд. — Собственно говоря, ты рассказал об этом не мне, а Вальграву, который весьма основательно тебя допросил. Протокол допроса я читал, как роман. В частности, ты показал, что, вернувшись домой, Бергрен сбросил совершенно мокрые ботинки.

Я с удовольствием потянулся.

— Я действительно обратил на это внимание. И подумал, что это может представлять для вас известный интерес.

— Он оставил галоши под окном, когда лез в мужской туалет, вероятно, не хотел оставлять следов в библиотеке. После убийства он в панике бежал. И, вполне естественно, забыл галоши под окном. А когда вернулся, чтобы забрать, неожиданно встретил тебя.

— И поскольку совесть у него была нечиста, в первый момент он принял меня за своего отца? — догадался я.

— Весьма возможно, — ответил Харалд.

— Но почему он не дал мне сразу уйти? Тогда он смог бы забрать галоши. Я вовсе не хотел быть навязчивым.

— Тем не менее ты почему-то сразу не ушел, — хмыкнул Харалд. — И пока вы болтали, произошло нечто чрезвычайно важное. Перестал идти снег. Метель кончилась. А немного погодя и небо прояснилось. Он понимал, что за галошами ему теперь идти рискованно. На снегу остались бы следы.

«И он пригласил меня к себе, потому что боялся остаться один, — думал я. — Интересно, что может чувствовать человек, который только что убил другого человека? Да еще того, кого любил? Наверное, больше всего он боится одиночества? Боится увидеть нечто такое, чего другие не видят? И это нечто возникает перед ним, как только он закрывает глаза? И чтобы заснуть, ему приходится глушить себя алкоголем? Но какие видения посещают убийцу во сне?»

Ход моих мыслей был прерван скрипом открывающейся двери. В комнату вошел Густав Бюгден. Харалд вопросительно посмотрел на него. Бюгден почти незаметно покачал головой. Потом повернулся ко мне.

— Пришел Турин, он хотел бы с тобой поговорить.

Я оцепенел, потом взорвался: — Поговорить? Он хочет завершить удачно начатое дело? — Я почувствовал, как меня затрясло от страха. А рука сама потянулась к графину на столике. — Не пускайте ко мне этого психа!

Бюгден усмехнулся, решительно развернулся на каблуках и вышел в коридор. Прежде чем дверь закрылась, я услышал, как он говорит кому-то:

— Доцент сегодня не принимает!

Харалд тоже направился к выходу.

— Я выйду в коридор, немного покурю. И прослежу, чтобы тебя не беспокоили.

— Выкури сигаретку и за меня. — Я грустно вздохнул.

Лишь через несколько часов я отважился выйти в коридор. У меня кружилась голова, приходилось держаться за стену, чтобы не упасть. Конечно, глупо вставать с постели, когда еле стоишь на ногах. Но мне приходилось выполнять очередное поручение, которое Харалд по обыкновению взвалил на меня. Я подошел к телефону и набрал номер.

— Элиас Бергрен?

— Да.

— Говорит доцент Бруберг, друг Эрика.

— Да?

— Случилось несчастье…

— Ну и что? — равнодушно отозвался голос.

Меня это взбесило.

— Эрик арестован по обвинению в убийстве Марты Хофштедтер. Он признал свою вину.

— Ну и что?

Его словарный запас был предельно ограничен. Некоторое время он молчал. Потом спросил:

— Почему вы звоните именно мне?

Тут я вышел из себя.

— Я думал… — Я заикался от злости. — Мне казалось… Он сильно избит… и лежит в Академической больнице. Я подумал… что ему кто-то должен помочь… подыскать хорошего адвоката…