Ольга Баскова - Близнецы по несчастью

– Я долго искала ваш телефон, – скрипучий старушечий голос, казалось, доносился из далекого прошлого, того самого прошлого, которое не хотело, не торопилось принимать меня в свои объятия. – Вы узнали меня, товарищ Никита? Я директор музея подпольщиков Клавдия Федоровна.

Естественно, я не узнал ее. Правильнее сказать, ее звонка я вообще не ожидал. В суматохе музей Вячеслава Котикова, изученный мною вдоль и поперек, отошел на задний план. В этот момент я совсем не представлял, что нужно от меня старушке.

– Я хотела попросить вас, – продолжала она. – Здравствуйте, – приветствие было адресовано не мне. Вероятно, кто-то вошел в помещение. – Что вы делаете? – ее голос звучал испуганно. – Нет, не надо!

Я услышал короткий, леденящий душу стон, падение чего-то тяжелого, наверное, человеческого тела на пол и короткие гудки, возвестившие о конце разговора. Забыв об осторожности, я опрометью бросился к одиноко стоявшему у обочины старому «Форду» с шашечками на крыше и кинул водителю, здоровенному детине с ястребиным профилем, на ходу:

– К музею подпольщиков. Чем быстрее домчишь, тем больше получишь.

Он не возражал:

– Останешься доволен, приятель. Готовь монетку.

Ветхое здание музея пожирало пламя. Входная дверь оказалась запертой на замок. Трещали старые оконные рамы, лопались стекла. На помощь явно никто не спешил. Возможно, жители близлежащих домов и вызвали пожарную машину, однако мы с таксистом оказались расторопнее.

– Там человек! – крикнул я ему. – Нужно выломать дверь.

Он кинулся к машине и через секунду тащил ломик:

– Попытаюсь сбить замок.

Это ему удалось, и мы влетели в дымное помещение. Я молил Бога, чтобы старушка осталась жива, и Он услышал меня. Она лежала на пороге. Край старенького серого халата уже лизал огонь. Сухая посиневшая рука сжимала пластиковую коробку. Схватив директора музея на руки, я уже хотел швырнуть коробку в огонь, безжалостно уничтожавший стенды, но что-то меня остановило. Водитель потянул меня за рукав:

– Давай на свежий воздух. Я вызвал пожарку и «Скорую».

Очутившись на улице, я вдохнул полной грудью, положил женщину на землю и направил на нее луч фонарика, принесенного парнем. На виске потерпевшей образовалась большая гематома. Вероятно, преступник хотел представить происшествие как несчастный случай и обязательно вернулся бы на место преступления, чтобы добавить еще несколько штрихов к портрету.

Музей подпольщиков перестал бы существовать.

Стоявший рядом водитель потирал потную голову:

– Интересно, кому и зачем это понадобилось?

Я лишь пожал плечами, не отрывая глаз от безжизненного тела и думая: преступник опять перешел в наступление. Значит, в музее было что-то такое, что не сразу бросилось в глаза мне и ему. Директор первая обратила внимание на какую-то важную деталь – и поплатилась жизнью. Водитель протянул мне портсигар:

– Куришь?

Я отрицательно покачал головой. Он жадно затянулся и показал на дорогу:

– Смотри-ка, нас не заставили ждать.

«Скорая» и пожарники подъехали одновременно. Врач, молодой худощавый рыжеволосый парень в голубой униформе, обдав нас с водителем перегаром, пощупал пульс старушки.

– Жива, – коротко бросил он и кивнул санитарам. Двое забулдыг с красными, как у Дедов Морозов, носами, молниеносно уложили женщину на носилки и почти закинули в реанимобиль.

Пожарники, обдав нас брызгами пены, делали вид, что старательно тушат пламя. Впрочем, самое ценное уже погибло.

Водитель дружески положил на мое плечо свою мускулистую руку:

– До дома довезти?

– Спасибо, друг, – я согласился, хотя оставаться наедине с самим собой хотелось меньше всего. – На Цветочную.

Он осклабился:

– Призовая поездка. Денег не беру.

На душе у меня стало тепло. В последнее время я быстро приобретал друзей в этом недружелюбно встретившем меня городе.

Придя в пустую квартиру, я бросился на жесткий диван и обхватил голову руками. С этого момента мы с ветеранами оказались в самом настоящем тупике. Ключ к разгадке тайны, спрятанный в фотографиях, которые безжалостно уничтожал неведомый враг, навсегда утерян. Если я не отыщу старой тетрадки в заброшенном форте, остается признать свое поражение и отправляться восвояси. В расстройстве я не сразу почувствовал острую боль в правом боку и, протянув руку, ощутил твердый предмет. Это была коробка, которую сжимала в руках Клавдия Федоровна и которую я небрежно бросил себе в карман. Разорвав подгнившую веревку, я с волнением открыл крышку. Сложенная вчетверо ученическая тетрадь с пожелтевшей от времени обложкой упала на диван. Я осторожно прикоснулся к ней и бережно отогнул титульный лист. На минуту мне показалось, что сознание покидает меня. Придя в себя, я стал жадно читать, закончив лишь под утро. Истина открылась во всем неприглядном виде. Теперь я знал, кто в ответе за гибель людей в прошлом и в настоящем. Рука потянулась к телефону, операция требовала завершения. Но в последнюю секунду я передумал. Мне предстояло столкнуться с могущественным противником один на один. Шансы на победу были невелики, но были… Поэтому писать завещание не хотелось… Тем более и завещать-то нечего.