Аркадий Карасик - Похищение королевы

Я охотно воспользовался его любезностью, одну сигарету зажег, вторую - за ухо. Пригодится в камере, куда меня, судя по всему, вот-вот отправят. Мы закурили. Дымки над нашими головами по-дружески обнялись.

- Не стану скрывать - не найдены. Но это легко об"яснимо: обезоруживая вас, коммерсанты невольно стерли следы ваших пальцев, заменив их своими.

Вот тебе, горе-сыщик, готовый сюжет следующего произведения. Некто попадает в сходную ситуацию и оказывается в следственном изоляторе. Все его доказательства невиновности разбиваются о железобетонные надолбы бездоказательных обвинений сотрудников правоохранительных органов, все заявления и просьбы остаются безответными.

Суд не торопится. То нет средств на зарплату судьям и техническому персоналу, то скопилось огромное количество дел - очередь неправедно задержанного наступит лет через пять, не раньше.

Я размышлял не о своей судьбе - о мучениях моего будущего героя. И это успокаивало - гораздо безопасней размышлять о другом человеке, если он даже выдуман тобой, нежели о себе.

- Мой вам совет: добровольно признаться в двойном убийстве7 Суд учтет ваше раскаяние и соответственно смягчит наказание... Посидите, подумайте, а я пока заполню протокол допроса.

Говорят, что благими пожеланиями вымощена дорога в ад. Перефразируя это выражение, доброжелательными советами следователя для меня вымощена дорога... в тюрьму и на зону.

Ну, нет, дорогой доброжелатель, так легко я не сдамся!

Следователь окончил писанину, витиевато расписался и вежливо подвинул бумаги ко мне. Даже ручку подал, место показал, где мне нужно поставить свой автограф.

Внимательно прочитав протокол допроса, я ужаснулся. Я признавал, что вхожу в преступную группировку некоего "Доцента", занимаюсь перевозкой и сбытом наркотиков, учавствовал в ограблениях... И так далее, и тому подобное.

В качестве глупейшего подтвержденияния следователь вписал в протокол мое, якобы, признание: противоправные действия мною совершены с целью проверить на практике сюжеты своих произведений.

Я, не подписывая, отодвинул грязную мазню.

- Можно один вопрос? - следователь, откинувшись на спинку стула, покровительственно кивнул: пожалуйста, хоть десять, на все отвечу, лишь бы ты подписал протокол. - Зачем вам это нужно? Что лично вам даст ожидающий меня суровый приговор?

- О чем вы говорите, Павел Игнатьевич? Наше дело - зафиксировать истину и только. Остальное - в руках прокурора и судьи...

- И вы называете это истиной? - брезгливо показывая на отложенный протокол, произнес я. - Сами знаете - грязная ложь, выдумка...

Благожелательность сползла с лица следователя, он побледнел от гнева.

- Ты, бумагомаратель, мать твою..., не подпишешь - все равно заставлю, на коленях приползешь в этот кабинет, собственным дерьмом морду измажешь, мочой умоешься. Думай до вечера, после мы тобой займемся по настоящему... Пожалеешь, что на свет народился, сявка подзаборная!

И я, в сопровождении молоденького сержанта, отправился в камеру "думать". Вообще-то, выбор невелик: подписать - самого себя приговорить к многолетнему пребыванию на зоне, не подписать - зверские избиения и пытки, по сравнению с которыми померкнет старинная инквизиция.

И все же подписывать я не собирался.

- За что он вас так? - прошептал сержант, пугливо оглядываясь.- Ведь сразу видно - вы невиновны, убили те, кто сидят сейчас с вами в одной камере... До чего же противно... Ребята сказали - детективы пишете?

- Пишу...

Мы остановились в коридоре и разговаривали, будто недавно познакомившиеся, но уже ощутившие симпатию друг к другу, люди. Единственная разница: я стою лицом к стене, заложив руки за спину, конвоир - за мной.

- Здорово! Люблю детективы... Только зря вы плохо пишете о всех милиционерах - у нас тоже есть хорошие люди, а есть - продажные шкуры. Их не так уж много.

Везет мне на критиков! То Геннадий Викторович, будто через лупу, разглядывает каждое предложение, придирается к каждому слову, то теперь сержант усердствует.

А вдруг...

Сумасшедшая надежда за несколько секунд превратилась из малозаметного прыщика в здоровенную опухоль. Дай Бог, доброкачественную.

- Послушай, сержант, помоги мне, а? Только ты один можешь это сделать.

Наверно, конвоир подумал, что я прошу помочь мне сбежать.

- Не могу я... Самого засудят... Никак не могу...

- Я не прошу вывести меня на улицу и отпустить... Позвони в дремовский угрозыск, найди Федора Гулькина - не знаю в каком он звании, и попроси от моего имени срочно приехать сюда... Сделаешь?