Аркадий Карасик - Таежный гнус

Не доходя трех шагов до прибывших, подполковник щелкнул каблуками, привычно вскинул прямую, негнущуюся руку к козырьку фуражки. Хотел было доложить, но Виноградов перебил.

- Представляю, Тарас Викторович, - повернулся он к гражданскому. Командир военно-строительного отряда подполковник Парамонов. Автор множества чрезвычайных происшествий. За которые имеет такое же множество взысканий. Сейчас пытается нарастить и без того немалый счет выговоров и предупреждений. Что я ему непременно организую!

Не снизойдя до непременного в подобных случаях рукопожатия, Виноградов обошел командира отряда и двинулся к выходу на привокзальную площадь. Тоже - порядочное хамство, намного грязней привычной грубости командира отряда. Не выслушать рапорта, не подать руки? Обида на незаслуженное оскорбление плеснула в лицо подполковника румянцем, руки машинально сжались в кулаки.

Гражданский дружески взял его под руку, повел вслед за грозным строевиком. Майоры, втихомолку посмеиваясь над чудачествами начальства, последовали их примеру.

- Сергей Дмитриевич, не обижайтесь на Леонида Валентиновича. У каждого из нас есть свои "пунктики". У меня, у вас, у ваших подчиненных. Приходится мириться, не лезть на рожон.

Мягкий голос расслабляет нервы, успокаивает. Москвич, будто любящая мамаша, напевает колыбельную, укачивает ревущего белугой первенца. Спи, мальчик, усни, в доме погасли огни, глазки скорее закрой... Плюнь и разотри!

Но Парамонов - не младенец, он и сам может успокоиться, без посторонней помощи.

- Приходится не обижаться, - сумрачно согласился он. - Но иногда трудно стерпеть...

- Нужно, дорогой, очень нужно! Армия есть армия, к этому не добавить и не убавить... Кстати, если верить Леониду Валентиновичу, вы со своими подчиненными тоже не особенно церемонитесь...

- Все бывает, - нехотя признался командир отряда, вспомнив недавнюю стычку с Королевым. - Но не так...

Подошли к машинам и "воспитательная" беседа погасла. Усаживаясь рядом с водителем, полковник метнул в сторону "шептунов" подозрительный взгляд. Дескать, не успев толком познакомиться, уже успели спеться?

Ефрейтор, в необмятой ещё новой форме с недавно посаженными жирными пятнами и в таких же новых кирзачах, взялся за ключ, вставленный в замок зажигания и вопросительно поглядел на сидящего рядом полковника. Дескать, сейчас вы командуете, мой командир - на заднем сидении, обычный пассажир, вот я и ожидаю решения: ещё постоять или ехать?

- Вперед! - не глядя на ефрейтора, приказал Виноградов.

"Газик" медленно отчалил от вокзальной изгороди, затрясся на булыжной мостовой. "ЗИЛ" с веселыми майорами не отставал, двигался в полусотне метрах позади.

Парамонов ожидал: выговоры посыпятся прямо по дороге, Почему не подпоясан портупеей?... Зачем посадил за руль командирской машины ефрейтора-полуидиота в грязном обмундировании?... Неужели не мог попросить в какой-нибудь местной фирме более приличный транспорт: "волгу" или на худой конец японскую "хонду"?

Но полковник молчал, скорей всего, мысленно накапливал грехи командира отряда, чтобы сполна рассчитаться с ним в штабе. Сидел с крепко сжатыми безулыбчивыми губами, смотрел строго вперед, не обращая внимание на городские улицы, не любуясь одно - двухэтажными деревянными, изукрашенными затейливой резьбой, домишками ещё дореволючионной постройки. Возвышается на переднем сидении на подобии изваяния египетского фараона.

Злость снова захлестнула Парамонова. Нестерпимо захотелось вывести председателя комиссии из себя, обругать его по черному, заставить ответить такими же матерками. Удерживал не страх нарваться на очередное дисциплинарное взыскание - оно и так ему светит, фактического бегства командира роты не простят. Беспокоил непонятный мужик, затесавшийся в офицерскую группу.

Странный тип! Сидит, искоса поглядывает на соседа, иногда улыбается, потирает раскрытой ладонью лысину. Будто уже разгадал все прегрешения командира части и придумывает, как с ним поступить. Смотрит будто бы в противоположную сторону, но Сергей Дмитриевич ощущает его ощупывающий взгляд. Можно подумать, что непонятный мужик имеет не два глаза, как все смертные, а добрый десяток. Говорит тихо, миролюбиво, а в голосе слышится недоверие и вопрос: кто ты такой, что у тебя внутри я уже разгадал, поэтому не таись, не маскируйся.

На самом деле Добято меньше всего интересовался командиром отряда - он с любопытством человека, впервые попавшего в таежный край, разглядывал городскую улицу. Правда, она меньше всего походила на городскую. По обоим сторонам проезжей части - дощатые тротуары. За ними - обширные участки, засаженые плодовыми деревьями и огороженные бревенчатыми заборами. Посреди каждого участка - добротные, срубленные из вековых листвениц, дома...