Уилл Адамс - Шифр Александра

Келоним никогда не считал себя смельчаком. Целителем, ученым — да, но не воином. И все же сейчас он чувствовал молчаливый укор товарищей. Вместе жить и вместе умереть — так звучала их клятва. Когда Птолемей в конце концов заманил их в ловушку, все без малейших колебаний выпили приготовленный Келонимом настой, дабы не проговориться под пытками и сохранить тайну. А вот сам он в последний момент дрогнул, отступил перед невыносимым ужасом преждевременной смерти, добровольным отказом от чудесного дара жизни со всей полнотой ее ощущений, возможностью видеть красоту мира, наслаждаться его запахами, ловить с восторгом его звуки, размышлять и творить. Никогда больше не узреть родных холмов, утопающих в пышной зелени берегов, сосновых лесов и серебристых пихт! Никогда больше не услышать речей мудрых мужей на рыночной площади. Не обнять мать, не подразнить сестру, не поиграть с племянниками! Он лишь притворился, что выпил яд. А потом, когда остальные испустили дух, бежал в пещеры.

Луна освещала путь, помогая спускаться. Вокруг расстилалась пустыня, и в какой-то момент Келоним остро ощутил свое одиночество. Его товарищи были щитоносцами в армии Александра, неустрашимыми воинами. Рядом с ними Келоним чувствовал себя в безопасности, без них — слабым и хрупким, как тростинка, чужаком в стране диковинных богов, где все говорили на непонятных языках. Он сошел вниз по склону и зашагал быстрее, еще быстрее, подгоняемый поднимающимся изнутри ужасом, а потом побежал, не разбирая дороги, куда глаза глядят, и не останавливался, пока не оступился и не рухнул на песок.

Келоним встал. Ощущение беспричинной тревоги, необъяснимого страха нарастало. В темноте проступили очертания странных фигур. Ближе… ближе… Горестный вопль вырвался из груди. Он подошел к первой паре. Билип, тащивший его на спине под Арегом. Патрокл, рассказывавший чудесные истории о далеких странах. Следующими были Клеомен и Геракл. Да, они умерли от яда, но уже после смерти их распяли. В Македонии так наказывали преступников и предателей, и Птолемей показал всем, что считает их предателями и преступниками. Но не они предали Александра, нарушив его последнюю волю относительно места своего упокоения. Не они поступились желанием царя в угоду личным честолюбивым интересам. Нет. Эти воины всего лишь попытались сделать то, что следовало сделать самому Птолемею — построить для Александра гробницу рядом с могилой его отца.

Что-то в симметрии крестов привлекло внимание Келонима. Они стояли парами, один против другого. Но в отряде было тридцать четыре человека, он и тридцать три воина. Нечетное число. В душе затеплилась надежда. Может быть, уцелел кто-то еще? Может быть, кому-то еще удалось сбежать? Келоним прибавил шагу, торопясь пройти жуткую аллею смерти. По обе стороны — старые друзья и верные товарищи. Но где же его брат? Двадцать четыре креста — брата нет. Двадцать шесть. Он вознес молчаливую молитву богам. Надежда окрыляла. Двадцать восемь. Тридцать. Тридцать два. Брата не было. И не было больше крестов. Келоним едва не закричал от радости. Но не успел. Боль прошила грудь, словно в ребра воткнули нож, когда он понял, что сделал Птолемей. Понял и завыл от горя и гнева. Понял и упал на колени.

Когда ярость наконец остыла, Келоним был уже другим человеком. Человеком, у которого в жизни только одна цель. Однажды он уже предал товарищей, нарушив клятву. Но больше он их не предаст. Вместе жить и вместе умереть. Да. Он перед ними в долгу. И он вернет долг. Чего бы это ни потребовало.

Рифы Рас-Мохаммед, Синай, Египет

Дэниел Нокс лениво дремал на корме, когда кто-то встал между ним и послеполуденным солнцем. Он открыл глаза, увидел девушку и настороженно оглянулся — Макс ясно дал понять, что на сегодня ее зарезервировал за собой Хасан аль-Ассьюти, человек гордый, имеющий вполне определенную репутацию и тщательно ее поддерживающий. Любой, кто посмеет покуситься на то, что он считал своим, рисковал нарваться на серьезные неприятности.

— Что тебе? — спросил Дэниел.

— А ты и вправду бедуин? — поинтересовалась она. — Тот парень, Макс, сказал, что ты бедуин, а по-моему, ты совсем и не похож. То есть я хочу сказать… да, ты тоже смуглый… и волосы, и брови… но…

Слушая сбивчивое объяснение, Нокс думал, что девчонка не зря привлекла внимание Хасана, большого любителя блондинок: очаровательная улыбка, большие, редкого лазоревого цвета, глаза, хорошая кожа с редкими бледными веснушками и розоватыми крапинками от угрей, аккуратная фигурка в светло-зеленом, с желтым, бикини.