Дерек Картун - Бесы в Париже

"Мистификация". - Баум несколько раз повторил это про себя, как заклинание. С виду он будто спал, но мысли неслись вскачь, и ему приходилось их усмирять, чтобы кое-что пересмотреть, прикинуть последствия возможных сбоев и, наоборот, оценить преимущества, которых можно достичь, если все пойдет, как задумано.

"Мистификация всем хороша, - сказал он себе, - но только пока я остаюсь единственным, кого не ввела в заблуждение собственная хитрость. Пока мне одному известно, в чем дело".

В одиннадцать заглянула Эстелла.

- Я ложусь, - сказала она. - Не забудь выключить свет, когда закончишь. Захочешь кофе - подогрей сам.

- Спокойной ночи, - отозвался Баум. - Я тоже скоро лягу. Завтра мне в шесть вставать.

После полуночи он добавил к своему списку еще одну строчку: "Срочно. Расставить силок". Следующие десять минут он провел, перечитывая то, что написал за последние два часа. Губы его шевелились, как у актера, заучивающего роль. Потом он порвал листок, сложил обрывки в пустую кофейную чашку, погасил, как велено было, свет и отправился в спальню, где, лежа на спине, тихо похрапывала Эстелла. Он лег рядом и, к собственному удивлению, ухитрился довольно скоро заснуть.

Троим из своей группы Баум назначил встречу в восемь пятнадцать, не принимая во внимание, что они вовсе не обязаны работать по воскресеньям. Он всегда говорил, что, если сотрудника ДСТ вызывают в неурочное время, он всегда может потом отгулять, когда предоставится такая возможность. Если же кто дорожит тридцатишестичасовой рабочей неделей, пусть идет работать в дорожную полицию.

Они сидели на жестких стульях за столом - грузный Леон, руководивший слежкой в Булонском лесу, Люк - его молодой помощник из Нанта, и еще один инспектор, ветеран, принимавший участие во множестве операций, которые организовывал Баум. Этим троим было сказано не более того, что им следовало знать. Министерство обороны не упоминалось. Баум принес с собой кофе во фляжке: по воскресеньям столовая не работает. В четырех бумажных стаканчиках на столе дымилась темная жидкость, заранее сдобренная сахаром. День снова обещал быть чудовищно жарким, но в этот ранний час еще можно было дышать, и двое даже не сняли пиджаков.

- Записей не вести, - инструктировал Баум. - И никаких обсуждений с другими. Если кто спросит, чем вы заняты, говорите, что ищете советскую кошку, обученную разгадывать наш шифр.

Все засмеялись.

- А теперь чего я хочу от вас. Марсель, как твои контакты с прессой?

- Неплохо.

- Должники у тебя есть?

- Несколько.

- Попробуешь получить от них кое-какие услуги?

Марсель кивнул, он был немногословен.

- Как ты думаешь, можно устроить, чтобы "Франс суар" и какие-нибудь из дневных газет завтра поместили небольшое сообщение, в котором ничего сенсационного нет: только то, что парень уже сутки без сознания и сообщить некому...

- Да уж и правда не сенсация...

- Но сделать надо!

- Постараюсь...

- Тут стараться мало, дружище, тут надо выполнить. Это самое главное в моем плане, отправная точка.

- Постараюсь, - упрямо повторил Марсель. - Но мне нужны данные.

Баум пересказал ему все, что тому было необходимо.

- Теперь ступай. Особенно важно - завтрашний номер "Франс суар". И во всех его выпусках, ясно?

- Посмотрю, что можно сделать, но вы же знаете, они из последних выпусков такую мелочевку выбрасывают.

После ухода Марселя Баум повернулся к остальным.

- Один парень, некий Гвидо Ферри, лежит в реанимации в клинике Божон. Там снаружи дежурит полицейский из местной префектуры - у того парня бумаги оказались не в порядке. Замените этого дежурного - дежурство пусть будет круглосуточным. Я туда позвоню, а ты, Леон, подъедешь в Божон. Твой помощник пусть посидит у тебя в кабинете на всякий случай. Но жен своих или кто там у вас есть предупредите, чтобы особо не ждали, когда освободитесь неизвестно. Ясно?

Оба кивнули.

- Ну ладно, я вам буду говорить, куда и когда идти и что там делать.

В девять он снова позвонил в клинику:

- Этот парнишка, Ферри, как он там?

- Не вешайте трубку.

Ему был слышен короткий разговор по внутреннему телефону, потом он услышал ответ:

- Все так же, без перемен.

- Он придет в себя?

- Трудно сказать. Шансов поровну.

- Вы могли бы перевести его в отдельную палату?

В трубке помолчали, потом врач спросил:

- Это так важно? Знаете, к нему подключены системы жизнеобеспечения, лучше бы его не двигать.

- Это важно. Не хотелось бы нарушать ваши правила, но, поверьте, для нас это чрезвычайно важно.