Владимир Кашин - Чужое оружие (Справедливость - мое ремесло - 4)

- Да что говорить... И искать тоже... Слугу сатаны, прости, господи, грехи мои, и так знаете.

- А ты говори, что сама видела и слышала.

- Если бы видела и слышала, то и сказать было бы что.

- Где вы находились вечером в пятницу? - спросил Коваль. - Восьмого июля. В десять вечера, - уточнил он.

- Известное дело, на ферме. В ночь заступила. Когда прибежали за мной, господь уже взял их к себе. Не знаю, как домой попала, ничего не видела - заслонил господь бог мои глаза.

- Далеко отсюда до фермы? - спросил Коваль майора.

- Километра три будет.

- Расскажите о своей дочери, о зяте...

- Каком зяте? - пробормотала Степанида. - И дочери нет, взял ее господь к себе, и теперь она рядом с ним...

Наступила тишина.

- Степанида Яковлевна, - снова негромко начал Коваль, - мы понимаем ваше горе. Но убийцу нужно найти, и мы должны все знать.

- Что же тут знать? Пришел слуга сатаны и убил. Но господь услышал их молитвы и взял их к себе. По-новому они народятся... Нет их теперь с нами, возле бога они...

- Тетка Степанида, - нетерпеливо встал капитан Бреус, - так мы никогда не разберемся. Ты нам ясно говори, без этих слуг сатаны и всякого прочего.

Энергичное скуластое лицо начальника уголовного розыска было таким строгим, что Степанида испуганно замолчала.

- Рассказывай об Иване Чепикове, - по-прежнему жестко подсказал Литвин.

Коваль недовольно поморщился, видя, как разговаривают с пожилой женщиной. Все же слова Литвина подействовали.

- Прибился он к нам на хутор, - медленно заговорила Степанида. - Лет пять назад это было. Не знаю, какая сатанинская сила привела его, говорит, воевал тут, раненый был... Приняла его на постой, тихий такой, все молчком. Теперь-то знаю - оборотень он. А тогда говорил: жена ушла, один как перст на свете, голову приклонить негде. Вот и пожалела. В хозяйстве, думаю, поможет. А тут, смотрю, взялся с моей Марийкой вечерами у речки посиживать. Не любила она на люди показываться, стыдилась хромоты своей. Тихой овечкой росла... Молодых-то у нас откуда взять, кто в районе школу кончил, тот дальше куда подался... Не с кем ей было и перемолвиться.

А этот слуга сатаны все вокруг нее ворожил. О городах, о войне и о всяком другом рассказывал. Думаю, вот тебе тихоня и молчун. Вижу, не сводит овечка моя глаз с Ивана, и впрямь околдовал. И глаза у него, как у волка, светятся. Нет, не с господом богом он к нам пришел. Уже и слухи пошли-побежали. Поначалу-то, когда взяла его на проживание, обо мне сплетни пускали.

Взяла и сказала: "Вот что, мил человек, проси в колхозе помощь, строй себе хату, а от нас уходи. Год прожил как у бога за пазухой. И довольно. У меня дочка на выданье". А он в ответ: "Вот и выдавайте, Степанида Яковлевна, Марусю за меня. Одинокий я. Люблю ее, и она любит". Говорит, а сам весь дрожит, и глаза - как жар.

"Сдурел, - говорю, - совсем ума лишился! Ты же ей в отцы годен! Срам-то какой! Грешный ты, говорю, человек, Иван, очень грешный!" А он как не в себе: отдайте да отдайте. Люблю - и все!

Тут и она, овечка моя, вошла в хату, не иначе - за дверью стояла, и тоже просить: "Отдайте, мама, за Ивана, люблю я его и без него жить не могу..."

Не поняла я, что не Марийка это говорит, а люцифер своего слугу наслал за грехи наши... Вот и взял сатана силу над нами. Сгубил мою Марийку... - Степанида отвела глаза в сторону и замолчала.

Коваль вслушивался и удивлялся, что материнское горе у Степаниды такое покорное, в голосе ее звучали обреченность и даже какое-то удовлетворение, будто со смертью Марии свершилось некое высшее предначертание. Подумал об изуверских обычаях у древних племен, приносивших в жертву божеству детей. И вдруг он понял, что его больше всего удивило в этой хате - отсутствие какого-либо траура, даже черной повязки вокруг головы не было у Степаниды.

Коваль не перебивал Степаниду, зато Литвин со свойственной ему прямотой спросил:

- Ты, Степанида, говоришь так, вроде не жаль тебе дочери.

- Ее господь пожалел. Она теперь не моя, а богова... А то, что Ивану, слуге сатаны, я при жизни Марийку отдала, - это мой грех. Не ухватило сердце козней сатаны, не сошел на меня святой дух, не шепнул, что делать. Сама решила: кто же возьмет хроменькую? А как одной бедовать без мужа кто знает. Вот и пошла против бога, о мирском, не о вечном порадела...

- А все-таки почему Чепиков стрелял? - спросил Литвин. - Ссорилась твоя Мария с мужем? Дрались они?

- Когда сатана опять овладел Иваном, он дни и ночи пропадал возле Ганки, овечка моя не знала, что и делать... Ко мне ночевать прибегала. Вместе господу молились, чтобы дух его сошел на нас...