Энн Грэнджер: Свеча для трупа

— Я просто копнул — и вот вам пожалуйста!

— Понимаю, — ответил отец Холланд. — Не волнуйся так, Гордон!

— Я видел такое много раз! Бывает, мы с Дэнни их выкапываем… Но так близко к поверхности — никогда!

Дэнни стоял, опираясь на лопату. Он был настолько же спокоен, насколько его брат взволнован. Он снова спросил:

— Ну и что будем делать?

Отец Холланд с несчастным видом огляделся по сторонам, как будто что-либо вокруг могло подсказать ему ответ. Его поразило, насколько привычно и мирно выглядело кладбище. Старые могилы, многие из которых сильно просели; камни с полустертыми надписями, поросшие мхом и лишайником; развалины когда-то великолепных склепов; деревья с потемневшими от дождя листьями; чересполосица мокрой травы и бурой земли — все совершенно так же, как и вчера.

В начале месяца братья Лоу прошлись с косами между могилами, но сейчас трава опять подросла. На некоторых могилах, самых старых и заброшенных, она лежала густым зеленым ковром, украшенным вездесущими космеями. Цветы щеголяли смелой и не лишенной элегантности цветовой гаммой: от чистого белого к бледно-розовому, от темно-розового через лиловый к роскошному темно-пурпурному. Под сегодняшним низким серым небом насыщенный цвет, казалось, почти переходил в свечение, сообщая им какую-то уже совсем непозволительную красоту. Видимо, когда-то давно кто-нибудь из посетителей кладбища положил букет этих цветов на могилу и таким образом запрограммировал этот ежегодный летний взрыв, радующий и поражающий глаз.

Священник не без усилия отвел взгляд от спокойного, хотя и несколько неопрятного пейзажа и снова посмотрел в открытую рану, зияющую в земле у его ног.

В разрытой земле лежал череп. Кое-где на нем еще сохранилась кожа и были видны пряди рыжеватых волос. Его небольшие ровные зубы имели ясно различимую щель между верхними резцами. Ниже челюсти виднелось несколько позвонков, уходящих в липкую глину. Земля в яме быстро напитывалась водой. Вокруг скалящегося черепа образовалась лужа. С каждой минутой она становилась все больше, и большой дождевой червь, спасаясь от потопа, поднялся по лицевым костям и вполз в пустую глазницу.

— Кто это? — к месту спросил Гордон и указал на череп сигаретой, зажатой между указательным и средним пальцами.

Отец Холланд чуть было не сказал: «Да откуда мне, черт возьми, знать?» — но сдержался. Он взглянул на надгробие, хотя и понимал, что вряд ли найдет там ответ.

Перед началом работы братья Лоу укрепили камень колышками, но он все равно слегка завалился назад. Священник осторожно поскреб надпись, очищая ее от мха и лишайника. «Уолтер Грешам и Мари, его жена», — прочел он вполголоса.

Уолтер скончался в 1947-м, Мари — в 1962-м. С последней даты по сегодняшнее дождливое летнее утро, когда братья Лоу пришли сюда с лопатами, их место упокоения не должно было быть потревожено.

Дэнни хрипло сказал:

— Ну, это явно не они. Гордон верно сказал: слишком близко к поверхности. Всего фут с небольшим. Кости чистые, белые. Если только кому-нибудь из них не вздумалось вылезти наружу. Я-то повидал мертвецов, которым не лежится в своих могилах, и они…

— Да-да, Дэнни, хватит! — прикрикнул на могильщика отец Холланд.

Ничуть не смутившись, Дэнни ткнул лопатой в землю:

— Ни трухи от досок, ни латунных ручек — гроба тут и в помине нет.

Отец Холланд потер лоб, затем пригладил бороду. Дэнни нагнулся и с видом эксперта-криминалиста вгляделся в яму:

— А вон там, наверно, кусок ткани. Да, точно. Чертова синтетика — почти не гниет.

— Синтетика? — Отец Холланд удивленно посмотрел на Дэнни, затем на грязный обрывок. — Да, ты прав, Дэнни. Это меняет дело! Немедленно прекратите работу и накройте яму чем-нибудь.

— Сейчас сделаем, — флегматично сказал Дэнни. — У нас есть пара кусков брезента в сарае.

— И никому ни слова, иначе здесь соберется столько зевак, что ступить негде будет! Молчите, пока не приедет полиция. — Он поколебался. — А я сейчас пойду и позвоню им.

Отец Холланд поспешил к воротам. Обернувшись через плечо, он увидел, что братья Лоу умело и без суеты укрывают могилу непромокаемым материалом. Хвала Небесам, они были не из болтливых, хотя бы потому, что с ними вообще редко кто разговаривал. Из-за их работы — и, возможно, диковатой наружности — люди относились к ним с настороженностью, к которой примешивался суеверный страх. Они жили вдвоем в доме с практически полным отсутствием удобств, но, кажется, не тяготились скудным отшельническим существованием. Отцу Холланду вдруг стало интересно, каким образом они пришли к своей печальной, но необходимой профессии. Но затем он выбросил из головы посторонние вопросы и начал обдумывать, что он скажет полиции.