Виктор Пронин - Божья кара

– Ты не забыл, что я тебе самому недавно произнесла эти же слова?

– Классические строки не грех и повторять время от времени.

– Согласна! – воскликнула Аделаида. – Идем.

– Андрей с вами?

– И Равиль тоже.

– Накрываю стол! – И Слава отключил связь.

Вот так мило и невинно разрешилось это маленькое недоразумение с исчезновением Кости-плиточника. Когда захмелевшая компания подошла к литературно-музыкальному салону «Богдан» и расселась за столиком с видом на изнывающую от зноя громаду Карадага, никто и не вспомнил несчастного Костю – и без того было о чем поговорить, над чем посмеяться, за что выпить... А поскольку лучшие коктебельские поэты Слава Ложко и Жора Мельник не прочь были почитать шаловливые свои стихи, никто за столом не скучал. Только однажды Андрей, улучив момент, вопросительно посмотрел на Славу, а Слава в ответ успокаивающе кивнул головой, не беспокойся, не переживай, дескать, все в порядке. Андрей облегченно перевел дух и потянулся к застоявшейся своей рюмке.

На свежем воздухе у моря даже лишние рюмки обычно проходят безболезненно и безнаказанно.

Особенно в Коктебеле. В июле. В «Богдане». Да, Слава?

Кстати, о Славе. Все было прекрасно в этот день, Слава блистал гастрономическими и поэтическими способностями и только раз отлучился на несколько минут – подошел к своей машине и передал водителю небольшой квадратный пакет, примерно пятнадцать на пятнадцать сантиметров. Знающий человек легко мог бы заподозрить в нем кафельную плитку, упакованную старательно и надежно.

– Прямо в руки, понял? – строго сказал Слава.

– Передам, – сказал водитель, включая мотор.

– Ты не понял, – сказал Слава и выдернул ключ из замка. Мотор заглох. – Только в руки Олегу Ивановичу. И никому больше. Ни президенту, ни министру внутренних дел! Врубился?! Через полчаса.

– Не успею...

– Я в тебя верю, – ответил Слава, возвращая ключи водителю. И вернулся к столику, от которого открывался лучший в Коктебеле вид на Карадаг, подернутый в это время туманной знойной дымкой. Раскаленные, настоянные на горных травах потоки дрожащего от жары воздуха поднимались по горячим склонам и исчезали в бездонном небе...

Впрочем, об этом уже было сказано не один раз.

– Куда же все-таки Костя запропастился? – спохватилась наконец Аделаида. – Ведь он же к тебе пошел? – Она вопросительно посмотрела на Славу.

– Дойдет. – Слава беззаботно махнул тяжелой своей рукой.

– Не переживай, – успокоил Аделаиду Жора. – Мы же с ним в Щебетовке в одном доме живем... Вечером загляну к нему, спрошу, где загулял...

– В одном доме? И это... – Слава замялся, не зная, как закончить свой неловко выскользнувший вопрос, – никаких нареканий?

– А тебе-то что до этого? – удивилась Аделаида.

– Так он вроде того что работать у меня собирается, – нашелся Слава. – Вот и интересуюсь.

– Похоже, нормально у него там с хозяйкой... Деньги платит, окна не бьет...

– Чего же еще желать, – вставил словечко и Андрей.

– Найдется, – добавил и Равиль.

– Это высшие силы тебе об этом сказали? – рассмеялась Аделаида.

– Высшим силам и без плиточника есть чем заниматься, – без улыбки ответил Равиль.

– Например?

– Вот Слава для них фигура более интересная.

– Чем? – не отставала Аделаида.

– На нем замыкаются судьбы других людей... Хочет он того или нет. А кроме того, он мастер слова... Ведь сказано – нам не дано предугадать, как слово наше отзовется... Человек опоздает на самолет, незнакомой женщине улыбнется, кто-то за следующей бутылкой побежал через дорогу... А это все судьбоносные явления... Поэтому мои ребята, там, наверху, интересуются творчеством поэтов.

– Надо же, – Жора посмотрел на Равиля почти с испугом. – Неужели и мои скромные вирши их могут заинтересовать?

– А твои особенно.

– О боже! Почему?!

– Если Слава в стихах может позволить себе восторг перед женщиной, природой, перед самим собой, наконец, то у тебя шалости... А шалости до добра не доводят. Как ты пишешь... Я проснулся – нет вина, и к тому ж в чужой постели... А чужая постель нередко меняет судьбу человека... Мужчины ли, женщины... А то и обоих.

– Так это же шутка! – в ужасе закричал Жора.

– Шутки шутками, а хвост набок, – произнес Равиль странные слова, и Жора не решился продолжать разговор.

– Надо же, – в полной растерянности только и пробормотал он.

– Надо! – решительно сказал Слава и, подняв сильную свою, загорело-обнаженную руку, слегка щелкнул пальцами. И граненая бутылка коньяка появилась на столе почти в ту же секунду – сгустилась из колдовского коктебельского воздуха. И одновременно в проходе со стороны набережной появился водитель, которого Слава час назад отправил в Феодосию с важным пакетом для следователя Олега Ивановича. Едва увидев его, Слава одним движением, отработанным за долгие годы коктебельской жизни, свинтил пробку, вручил бутылку Андрею, а сам направился к водителю.