Виктор Пронин - Женская логика

– Странно, Юрий Михайлович, очень странно... Ни единого отпечатка. Ни на дверных ручках, ни на посуде, ни на пепельнице. Понимаете, хозяин курил, хорошо так курил, пепла кругом полно...

– Балмасов не курил, – сказал Убахтин. – Это точно. Курили его гости. Для них и пепельница.

– Но все равно на ней нет ни единого отпечатка. Хозяин пил, это просматривается... А бутылки, даже початые, без отпечатков!

– А так бывает? – усмехнулся капитан.

– В жизни так не бывает. Только в смерти.

– Что в туалете?

– Чистота.

– На кухне?

– Все вымыто, все на местах. Как в гостиничном номере до заселения постояльца.

– Рюмки?

– Влажные. Смотрите, что получается. – Эксперт, молодой очкастый парень, прошел в угол. – Бар у него крутой, хотя качество исполнения невысокое. Может быть, его собственная мебельная фабрика и произвела на свет это сооружение. Здесь есть такое проволочное приспособление, которое позволяет рюмки хранить подвешенными вверх ногами, видите? Вот висят фужеры, вот крупные рюмки, вот еще для каких-то, видимо, особых напитков...

– Для коньяков, – подсказала Касатонова.

– Возможно. Так вот, крайние, ближайшие... Мокрые. Поскольку они были подвешены вверх ногами, за ножки, то влага на донышках за ночь высохнуть не успела. Пили здесь вчера вечером. И из маленьких рюмок, и из тех, что побольше... И пили, и закусывали.

– Что, на рюмках остатки закуски?

– Остатки закуски в мусорном ведре. На кухне.

– Чем закусывали?

– Красная рыба, сырокопченая колбаса, конфеты, маслины, лимоны, виноград...

– Какой-то женский набор, – пробормотал капитан.

– И по уборке чувствуется женская рука.

– Значит, в убийстве принимала участие баба, – подал голос Гордюхин. – Хотя я в этом сомневаюсь.

– А в чем ты не сомневаешься? – обернулся капитан к участковому.

– Мужик к нему заходил. Мужик. Отоварился в ближайшем магазине, принес все упакованное – рыба, маслины, колбаса... И посидели. Баба здесь ни при чем. Уж больно круто все проделано.

– Хорошо, – кивнул Убахтин. – Пусть так. Хотя у него в холодильнике как раз все упакованное – та же рыба, колбаса... Принимается. Посидели, поддали. Дальше?

– Что было дальше, кажется, даже я могу сказать, – неожиданно для себя проговорила Касатонова.

– Слушаю вас, милая дамочка.

– Я не дамочка, – Касатонова изумленно посмотрела на капитана. – Меня зовут Екатерина Сергеевна.

– Все равно слушаю.

– Посидели, поддали, – после легкой заминки продолжила Касатонова. – Потом гость отлучился в туалет, привел в боевую готовность свой пистолет, револьвер, наган... Не знаю, из чего он там стрелял. И, подойдя сзади к хозяину, который в это время прыгал по каналам телевидения, выстрелил в затылок. Пока хозяин в предсмертных судорогах колотился об пол, он привел стол в порядок.

– И? – капитан с интересом смотрел на Касатонову.

– И был таков.

– А за что его убили? Что вам подсказывает ваша женская логика? Ваша женская интуиция?

– Он был директором мебельной фабрики. Мне кажется, здесь копать надо, – Касатонова ловко ввернула криминальное словечко, и эта ее дерзость не осталась незамеченной.

– Копать? – весело удивился Убахтин. – Ну, что ж... Будем копать. С вашего позволения. Что с телефонами? – Он обернулся к технарю, который возился с определителем.

– Есть телефоны, – парень протянул капитану список снятых с определителя номеров.

– Ого! – воскликнул капитан. – Напряженная жизнь была у Балмасова. Четырнадцать звонков за вечер.

– Может, за весь день? – уточнила Касатонова.

– Так ведь тут же и время указано.

– Позвольте взглянуть?

– Зачем? – удивился Убахтин.

– Любопытно.

– Есть мысль?

– Есть.

– Ну, что ж... Взгляните. – Он протянул листок Касатоновой, остановился рядом и не сводил с женщины глаз, будто по выражению лица хотел определить, что за мысль возникла в этой головке за сверкающими очками, за изумленными глазами и светлыми волосенками. Но Касатонова была совершенно невозмутима – она пробежала взглядом по столбцу цифр и вернула листок капитану.

– Это все телефоны или только те, которые удалось определить?

– Все, – ответил эксперт. – Там, где телефон не определен, стоит прочерк.

– Вы удовлетворены? – спросил Убахтин.

– Да.

– Ваша мысль подтвердилась?

– Скажем так... Укрепилась.

– Поделитесь?

– Пока воздержусь.

– Но когда мысль созреет, вы обязательно со мной поделитесь, да? – Убахтин смотрел на Касатонову цепко, настойчиво, исподлобья.