Виктор Пронин - Купите девочку

– А коробки с продуктами? – спросил Пафнутьев.

– Приносили. Все честь по чести. Первый месяц, второй... Полгода... Цветет Петр Иванович, щечки румянцем налились, голосок окреп, сделался бодрым, уверенным. К нему уж другие старички потянулись, дескать, и нам бы так устроиться в жизни. А эти самые молодые да улыбчивые уж тут как тут... Ради бога, говорят, всегда готовы, понимаем ваши жизненные трудности. И опять бумаги, договоры, коробки с кефиром и сосисками, мороженой рыбой да пряниками к чаю.

– А вы, Сергей Степанович, не хотели коробки получать?

– Не хотел. Не хотел – и все. Знаю давно и накрепко – бесплатным сыр бывает только в мышеловках. Признаюсь, была мысль, были колебания, да и Петр Иванович доставал меня с уговорами... А вот что-то в душе стало комом – и ни в какую. Вокруг на площадке уж все договоры позаключали и жили припеваючи, пряниками меня угощали, когда зайду. Да и эти улыбчивые проходу не давали – моя квартира у них как кость в горле... Вся площадка уже, считай, ихняя, можно стены между квартирами рушить, а моя комната как помеха непреодолимая. Потом пошло чудное...

– Что чудное? – негромко спросил Пафнутьев.

– Все они начали умирать...

Пафнутьев замер от напряжения – он совсем недавно слышал эти же слова, произнесенные с таким же выражением. Где? Кто ему их сказал? Прошло еще какое-то время, старик продолжал невеселый свой рассказ, магнитофон исправно записывал каждое его слово, и наконец Пафнутьев вспомнил – Халандовский. Аркаша во время их дружеского застолья произнес эти же слова – все они почему-то умирали. Но тогда речь шла о врагах Бевзлина Анатолия Матвеевича.

– Вы говорите, что все они почему-то умирали... А как они умирали? – спросил Пафнутьев. – Что было причиной?

– По-разному... Двое поехали на дачу и угорели. Так было сказано в заключении. Один утонул. Пошел за грибами и непонятно зачем решил в речке искупаться... Одежда осталась на берегу, а он остался в речке. Старушку из соседнего подъезда машина сшибла. Водитель с места происшествия скрылся, его так и не нашли. Двое исчезли.

– Как исчезли?

– А вот так! Вышли из дому и не вернулись. И никаких следов. И до сих пор. А Спиридонов вот изловчился с того света весточку прислать, напомнил о себе. Еще один вроде бы к родне в деревню поехал. Нет его и нет... Приезжает родня, выясняется – не было его в деревне. Не доехал, видать.

– А улыбчивые?

– А им что? Быстренько оформляют документы, есть у них шустрый такой юрист, все ходы-выходы у него, везде друзья-приятели... И на законных основаниях вступают во владение.

– Так это вы улыбчивых порешили? – спросил Пафнутьев.

– Их, родимых, их, касатиков. Ну что, – старик усмехнулся, – задал я вам работы?

– Разберемся. – Пафнутьев выглянул в коридор и позвал конвоира. – Завтра опять встретимся, Сергей Степанович.

– Бог даст, встретимся... – Чувьюров тяжело поднялся со стула и, заведя руки за спину, протянул их конвоиру для наручников.

Старика Чувьюрова убили в камере в первую же ночь после его разговора с Пафнутьевым.

Когда он не поднялся утром, на это никто не обратил внимания, лежит старик и лежит. Значит, так ему хочется. Но когда и к баланде он не спустился с нар, кто-то позвал его, кто-то попытался растолкать, и только тогда обнаружилось, что вместо зэка Чувьюрова лежит холодное мертвое тело. Глаза его были раскрыты и смотрели в потолок, руки прижаты к груди, рот полуоткрыт, железные вставные зубы в тусклом свете камеры посверкивали мертво и жутковато.

При первом осмотре никаких видимых причин насильственной смерти не обнаружили. Труп положили на носилки и снесли в тюремный морг. Глаза прикрыли, подбородок подтянули, чтобы придать лицу выражение, приличествующее смерти.

Пафнутьев примчался тут же, едва ему позвонили из СИЗО. Вначале он не мог поверить в случившееся, но, когда перед ним отдернули сероватую простыню и он увидел старика, всякие сомнения отпали.

– Так, – крякнул он потрясенно. – Так... Не уберег я тебя, Сергей Степанович, оплошал. И ведь был звоночек, предупредили меня, – проговорил он вслух.

– Кто предупредил? – спросил начальник тюрьмы, стоявший рядом.

– Свыше был звонок. – Пафнутьев посмотрел на начальника, протяжно посмотрел, тот даже смешался, будто его в чем-то заподозрили. – Так, Сергей Степанович, – снова повернулся к мертвому Пафнутьев. – Одно утешает... Расквитался ты за себя, успел... А я вот оплошал.

– Кто же мог знать, – проговорил начальник.