Виктор Пронин - Остров

– Как весь состав?!

– Все триста человек на ногах... Там сейчас такое творится! Один даже поднимался на крышу – ракеты пускал в твою честь.

– А который час? – спросила я.

– Три. Даже четвертый уже.

– Дня?

– Нет, ночи.

Вот тогда я, кажется, первый раз и заревела.

ТЫ НЕ БУДЕШЬ ОБ ЭТОМ ЖАЛЕТЬ. А снаружи пятые сутки подряд, заглушая снежные разряды, грохотал тайфун, и над составом с ураганной скоростью проносились тонны взбудораженного снега. И на сотни километров вокруг не было иных звуков, кроме надсадного воя бурана. Разве что иногда, не выдержав бешеного напора воздуха, с мерзлым треском валилось дерево или выворачивались доски из крыши дома. Как-то замедленно, словно нехотя, крыша приподнималась одним краем, и тогда уже ничто не могло спасти ее. На пятые сутки скрылись под снегом реки и дороги, исчезли с лица земли мелкие поселки, станции, будки стрелочников. Только в нескольких городках, захлебываясь, ревели бульдозеры, а перед их ветровыми стеклами раскачивался вставший дыбом снег.

Во время такого вот снежного шабаша тебя охватывает острая тоска по самой обыкновенной пыли. И ты невольно представляешь, как идешь плохонькой проселочной дорогой, как тебя обгоняет дребезжащий грузовик, поднимая столб пыли. Ты останавливаешься, потому что ничего не видишь в этой пыли, она скрипит на зубах, оседает на волосы, одежду, и – тебя захлестывает счастье.

Наступает момент, когда снег становится невыносимым. Слишком уж его много. Но когда кончается буран и ты видишь, как бульдозеры расширяют дороги, все дальше отодвигают снег на обочины, как постепенно показываются верхушки деревьев, кустов, заборы, тебя охватывает радость победы. В небе торжествующе ревут мощные лайнеры, уходят на таежные дороги грузовики, легко и празднично скользят по сверкающим сопкам разноцветные лыжники.

Снег повержен. Он покорно подставляет спину, и ты скользишь по этой громадной, во всю сопку, спине. А солнце отражается в каждом склоне, повороте дороги, и снег – у тебя под ногами. Его психическая атака захлебнулась, ты выдержал ее. Острую, до слез, радость вызывают простые, будничные вещи – мудрый рокот бульдозера, рейсовый автобус, тяжело оседающий при посадке самолет, свежий номер газеты, открытые магазины, озабоченные крики паровозов на вокзале.

На Острове можно прожить десять лет, но все равно этого покажется мало. Уезжая, ты обязательно почувствуешь горечь. Уже в воздухе, когда, прижавшись лбом к иллюминатору, увидишь внизу покрытые влажным лесом сопки, ты почувствуешь неутоленный голод по этой земле. Мало сказать, что весь Остров с бухтами, распадками, таежными тропинками остался в тебе, какая-то часть тебя самого осталась в каждом из этих мест. Ты видел смену сезонов, видел бухту, поселок, сопку при зимних метелях, летних туманах, видел теплоту и ласковую ясность осени. Иначе твои воспоминания были бы комплектом открыток – мертвым и сухим. Ты помнишь берег моря зимой, когда он покрывается ледяным налетом из застывших на лету брызг, летом во время шторма, вечером, когда головы сивучей кажутся плавающими пнями, ночью, когда на берег из глубин выползают неуклюжие крабы.

Да, Остров засасывает, и с каждым днем в тебе все меньше сил сопротивляться. В конце концов ты отдаешься в его власть и не жалеешь об этом.

А ВОТ БЫЛ СЛУЧАЙ! Чего не услышишь в вагонах островной узкоколейки!

Здесь можно встретить людей, которые обходили каждый клочок Острова, побывали в бухтах Курил, Камчатки, Японии. И о чем бы ни заходил разговор, у них всегда находилась история по поводу. О нивхских обычаях, ловле кальмаров, встречах с медведем, о командировке, которая длилась сто один день вместо недели, о том, кто как замерзал, тонул, пропадал и все-таки не замерз, не утонул, не пропал. И, как это всегда бывает, рассказы слушатели раскрашивали подробностями собственных похождений, и постепенно складывалась история, которая потом годами кочевала по Острову, уходила на материк и возвращалась обратно.

Такой вот треп с преувеличениями стал своеобразным обрядом на причалах, в аэропортах, гостиницах, на вокзалах... Да это и не удивительно, если учесть, что людям островных дорог месяцами приходилось ожидать оказии в портах, на аэродромах, вокзалах.

Это был вечер рассказов.

– Слышь, ребята, вы никогда не были на празднике зимы у нивхов? Ну-у... Много потеряли. Что до разных там плясок, гонок на оленях, собаках, художественной самодеятельности возрожденных народностей – все это вы знаете... Я сам ездил и на собаках, и на оленях – хлопотно. Было однажды, даже прирученного медведя в сани запрягли, и ничего, тащил...