Карина Тихонова - Прогулки с Хальсом

— Азаров на выход с вещами, — позвал конвойный.

Антон встал. Что это значит? Его переводят в тюрьму? Но ни о чем не спросил, собрал свои немногочисленные вещи и вышел в коридор.

Они прошли привычным маршрутом до кабинета следователя. Конвойный приоткрыл дверь и доложил:

— Подследственный Азаров доставлен.

Следователь что-то буркнул себе под нос, конвойный посторонился, и Антон вошел в комнату, знакомую до мелочей.

— Не стоит рассиживаться, — сразу предупредил следователь. — Примета плохая.

Антон удивился еще больше.

— Меня переводят? Куда?

Следователь положил перед ним какой-то документ.

— Прочитайте и подпишите.

Антон бросил сумку на пол и пробежал глазами текст. Это было постановление об освобождении. Антон прочитал его еще раз, цепляясь глазами за каждую букву.

— Ничего не понимаю, — сказал он. — Меня отпускают? Почему?

— Потому, что открылись новые обстоятельства, — туманно ответил следователь и заторопился: — Подписывайте, Антон Аркадьевич, не капризничайте. Иначе я могу передумать. Кстати, подписка о невыезде пока остается в силе.

Антон подписал постановление. В голове творилась дикая сумятица.

— Можно идти? — спросил он.

Следователь подписал пропуск и вызвал конвойного. Антону вернули ключи и бумажник, вывели на улицу и оставили одного. Он затоптался на месте, не зная, что делать дальше. Почему ему никто ничего не объяснил? Он все еще подозреваемый или уже нет? Что произошло за короткое время после вчерашнего допроса? Ответа не нашлось, и Антон поехал домой.

Консьерж и охранники встретили его недоумевающими взглядами. Антону пришлось объясниться:

— Я не сбежал, меня освободили.

Охранники понимающе переглянулись, а консьерж начал суетливо перебирать бумажки на своем столе. Никто не произнес ни слова.

Антон пешком поднялся на седьмой этаж, на ходу доставая ключи. Поперек его двери была наклеена бумажка с печатью. Точно такая же была наклеена на двери Марка. Антон оторвал бумажку, отпер замки и вошел в квартиру. Бросил на пол сумку, сел на диван и огляделся.

Дома царила тишина, пахло пылью и еще чем-то неуловимо грустным, похожим на женские духи. А может, ничем не пахло, и Антону просто показалось.

Он прошелся по комнатам, проверил автоответчик. За прошедшие дни ему не позвонила ни одна живая душа. Антон усмехнулся. Почему его это ничуть не удивляет?

Он отправился в ванную, смыл с себя тюремные запахи, побрился и переоделся в парадный костюм. Преодолеть спуск на два этажа оказалось не так уж сложно, труднее было позвонить в знакомую дверь. После нескольких тщетных попыток Антон смирился со своей трусостью и спустился в ресторан.

Здесь его встретили так же, как охрана в подъезде: испуганными взглядами и перешептываниями. Антон подошел к свободному столику и сел, стараясь ни на кого не обращать внимания. Через минуту к столику подошла Аня и положила перед Антоном меню.

— С возвращением, Антон Аркадьевич, — шепнула она.

— Спасибо, — ответил Антон. Он был благодарен девушке за первое приветливое слово, услышанное после своего освобождения.

Аня сделала неуловимое движение, и на столе под кожаной папкой оказался клочок бумаги. Антон с недоумением взглянул на девушку, но Аня едва заметно покачала головой. Понятно, просит не выдавать.

— Я посмотрю меню и позову вас, — сказал Антон.

Официантка удалилась, и Антон осторожно развернул бумажку. Лаконичный текст, ничего не скажешь. «Нужно поговорить. В одиннадцать у вас». Буквы неровные, спотыкающиеся, словно человек сильно волновался или торопился. Антон незаметно скомкал бумажку, сунул ее в карман и тихо сказал подошедшей официантке:

— Договорились.

Через два часа Антон сидел дома и возился со старым диктофоном. Раньше он часто бродил по городу, записывал разговоры в парикмахерских, в магазинах, в маршрутках и на остановках, пытался понять строй чужой речи. В последнее время Антон изрядно разленился и забросил диктофон на антресоли. Хватит валять дурака, пора браться за дело. Анализ речи — отличное упражнение для пишущего человека. Завтра с утра он отправится в город, только сначала нужно вспомнить, как работает этот проклятый прибор.

Антон вставил чистую кассету, нажал красную кнопку и проговорил:

— Раз два три, раз два три…

Тут в дверь позвонили. Антон бросил диктофон под подушку, взглянул на часы и пошел открывать.

— Аня?

Официантка заглянула в лестничный пролет и приложила палец к губам.