Карина Тихонова - Прогулки с Хальсом

— Не смей разговаривать со мной в таком тоне! Я к этому не привыкла! Кто ты такой? Если бы не я, ты бы уже давно с голоду сдох!

— Лучше бы сдох, — пробормотал Антон.

— В таком случае можешь проваливать, — воинственно объявила Вера. Это был беспроигрышный ход, после которого Антон не подавал реплик. Но в этот раз его заклинило.

— С радостью! Наконец-то выйду на свободу!

Он пошел в спальню, открыл гардероб и начал сдергивать с плечиков свои вещи. Вера сначала растерялась, а потом проворно засеменила следом за мужем.

— Ну уж нет! — заявила она, выхватывая рубашку. — Ты уйдешь из моего дома так же, как пришел: нищим!

Антон не спеша скомкал фирменный замшевый пиджак и швырнул его жене в лицо.

Вера ахнула от испуга и заверещала:

— Подонок! Подонок! Я вызову милицию! Я посажу тебя на всю оставшуюся жизнь!

Антон, не обращая внимания на ее вопли, вышел из спальни. Вера права: он ничего не станет забирать из этого проклятого дома, где были убиты двадцать два года жизни. Возьмет только диски со своими текстами. Компьютер тоже куплен на деньги Веры, значит, останется в ее полной собственности. Пускай гвозди процессором забивает, все равно ничего больше она с этой техникой делать не умеет.

Антон быстро упаковал диски в специальный контейнер и огляделся. Кажется, ничего не забыл. Но когда он надел куртку, из спальни донесся слабый голос жены:

— Тотоша…

Антон вытащил из кармана связку ключей и вернулся в спальню. Вера лежала поперек кровати. Бледное лицо перекошено судорогой, синие губы едва шевелятся, в пальцах зажат ингалятор. Антон тихо выругался, так осточертело ему это бесконечное притворство!

— Вот мои ключи, — сказал он, швыряя связку на кровать. — Встань и закрой дверь.

— Тотоша, — прохрипела жена, — пожалуйста…

— Хватит ломать комедию! — приказал Антон, не повышая голоса.

— Пожалуйста, мне плохо…

Он подошел ближе, взял ингалятор и грубо ткнул его Вере прямо в нос. Она перехватила руку мужа ледяными пальцами, выпуклые глаза испуганно зашарили по его лицу. Антон с трудом вырвал ладонь из цепкой хватки.

— Не смей ко мне прикасаться! Меня от тебя тошнит!

Вера оторвала ингалятор от рта и еле-еле просипела:

— Новый… ингалятор… принеси… Этот кончился… Мне плохо…

Антон впился взглядом в ненавистное лицо, искаженное астматической судорогой. Зрелище доставило ему неописуемую радость.

— Плохо? — переспросил он вполголоса. — И очень хорошо, что плохо. Ты думаешь, что плохо должно быть только мне? Мучайся, гадина! Дай мне хоть напоследок получить удовольствие! Если бы только знала, как я тебя ненавижу…

Ледяные пальцы вцепились в его ладонь.

— Тотоша…

— Я тебе не Тотоша, — сказал Антон, не повышая голоса.

Глаза жены медленно вылезали из орбит, и он не мог оторвать взгляд от этого отрадного зрелища.

— Я тебе не Тотоша, сука, сколько раз повторять.

— Антон, не уходи…

— Ах, теперь уже Антон? — переспросил он с издевкой. — Надо же, сподобился! Может, ты мне разрешишь гулять два часа в день? А? Хочешь бутербродик, Веруся? Напоследок? Представляешь, сдохнешь, как жила: с икоркой во рту!

Он еще что-то говорил, но Вера вдруг мучительно захрипела, ее глаза закатились под лоб, а тело обмякло. Антон испуганно умолк. Он наконец осознал, что происходит непоправимое. Бросился на кухню, дрожащими руками порылся в аптечном шкафчике, сорвал упаковку с нового ингалятора, бегом вернулся в спальню. Руки Веры были раскинуты, широко открытые пустые глаза смотрели в потолок. Антон приложил ингалятор к лицу жены и затряс ее плечо:

— Дыши! Вера, умоляю, дыши!..

Мертые глаза смотрели сквозь него, тиканье маленьких часиков на туалетном столике казалось оглушительным. Антон приложил руку к дряблой шее, попытался поймать тоненькую ниточку пульса, но ничего не нащупал. Конец. Он медленно попятился к двери, не отрывая взгляда от трупа на кровати. Сначала в голове крутилось только одно слово: «Убил!» А следом за ним пришло второе слово: «Тюрьма».

Это слово привело Антона в чувство. Он схватил новый ингалятор, сунул его в куртку и, не запирая дверь, бросился в аптеку. Вбежал в зал, растолкал небольшую очередь, наклонился к окошечку и дрожащим голосом попросил:

— Девушка, ингалятор для астматика! Умоляю, скорее, у меня жена умирает!

Очередь, глухо роптавшая на наглого посетителя, мгновенно смолкла. Антон выглядел убедительно: взъерошенные волосы, сбитое дыхание, дрожащие руки, блуждающий взгляд. Он действительно был смертельно напуган.