Карина Тихонова - Прогулки с Хальсом

Дирк пустил в ход все свое красноречие, доказывая брату, что он не прав. Конечно, предыдущие картины в этом жанре очень хороши. Особенно нравился Дирку портрет стрелков, написанный Франсом шесть лет назад. Как великолепен красавец Михиль де Валь, бравирующий перед зрителем опрокинутым бокалом, в котором кончилось вино! Да и все остальные персонажи на редкость выразительны.

— Пойми, ты сделал себе имя именно с помощью групповых портретов, — убеждал брата Дирк. — Никто, кроме тебя, не способен нарисовать лучше. Именно поэтому власти Амстердама выбрали тебя из множества других претендентов. Не отказывайся, Франс! Это не только деньги, это слава, почет, репутация лучшего живописца, новые заказы в будущем! Подумай, брат!

Убеждать пришлось долго. Если бы Дирк не знал своего брата так хорошо, он бы подумал, что Франс ленится или стареет. Нет, не может этого быть, ведь Франсу всего… Дирк посчитал и невольно почесал затылок. Франсу уже сорок девять лет. Надо же, как быстро и незаметно летит время! Говорят, так происходит, когда начинается спуск с горы и жизнь идет под уклон.

— Стареешь, Франс, — грустно сказал Дирк. — Лет пять назад ты никому не дал бы себя обойти.

Как ни странно, этот довод оказался решающим. Франс согласился, хотя и с явной неохотой. Правда, долго ворчал, что ему придется ездить в Амстердам, капризничал, требовал, чтобы стрелки сами добирались до Харлема. Дирк неосмотрительно пообещал решить проблему, и начались сплошные мучения.

Франс прибыл в Амстердам только через два месяца после этого разговора. Заказчики, обиженные невниманием художника, отказались ездить в Харлем на сеансы позирования. Франс сделал несколько подробных эскизов и вернулся домой в отвратительном настроении. Все раздражало его в эти несчастливые дни: погода, боли в ноге, плохо приготовленная еда, шумная детская возня, непросушенное белье… Франс превратился в настоящего домашнего деспота, а все почему? Потому, что ему не нравилась работа, которую ему навязали против желания!

Дирк проклинал неудачное посредничество, благодаря которому оказался между молотом и наковальней. Заказчики слали ему возмущенные депеши, жаловались на недобросовестную работу и затягивание сроков выполнения заказа. Дома не давал покоя Франс, недовольный высокомерием заказчиков и нежеланием идти навстречу его пожеланиям. Дирк не успевал оправдываться то перед одной, то перед другой заинтересованной стороной. И в один далеко не прекрасный день терпеливый добродушный Дирк не выдержал. Швырнул на пол кисть, наорал на Франса, проклял себя за глупость и ушел из дома. Перепуганная Лисбет металась между плачущими детьми, Франсина непрерывно роняла посуду, вводя хозяев в убыток…

Видно, выгодный заказ заранее был проклят завистниками!

Уход Дирка поставил точку в затянувшейся истории. Франс написал заказчикам оскорбительно-учтивое письмо, где объявил о разрыве соглашения, и вернул задаток. Власти Амстердама прокляли строптивого живописца, постарались бросить тень на его профессиональную репутацию и передали заказ художнику по имени Питер Кодде. В общем, скандал получился громкий.

С уходом брата Франс почти перестал бывать дома, метался по знакомым, разыскивал Дирка. Харлем, конечно, был большим городом — почти сорок тысяч жителей, но братьев Хальс здесь знали все. Пропал Дирк, как в воду канул. Хозяин единственного отеля «Харлемский лев» не видел его очень давно. Ян Стен, в трактире которого Дирк иногда оставался ночевать, развел руками, услышав вопрос Франса.

— Может, Дирк уехал из города? — спросил Ян.

— Он не взял у меня деньги, — глухо отозвался Франс и помассировал ноющую грудь. Только сейчас он понял, какое место занимал Дирк в его сердце.

— Мог попросить взаймы.

— У кого?

Ян нахмурился. Дирка в городе любили и уважали, так что очень многие могли предложить ему свой кошелек. Но говорить этого Франсу не стал, чтобы не расстраивать его еще больше.

— Иди домой, — мягко сказал Ян. — Жди. Я уверен, что Дирк скоро вернется.

Франс покачал головой и одним глотком допил пиво, оставшееся в кружке.

— Не пойду. Что я там буду делать? Работать все равно не могу… — Франс постучал пальцем по груди: — Заноза, Ян. Там засела какая-то заноза, и что с ней делать — ума не приложу! — Он вздохнул. — Наверное, я и вправду старею, как сказал Дирк. — Франс помолчал и добавил: — Плохо мне, Ян. Я совсем один.

— А я? — спросил Ян. — А Дирк, а Лисбет, а дети? А твои друзья?