Вернер Штайнберг - Современный детектив ГДР

Гехт явно использовал сына как мальчика на побегушках.

Бруно взялся за работу, но что-то его смущало. Он бестолково суетился, руки плохо его слушались, по лицу градом бежал пот.

— Кто это вас так отделал? — спросил Крейцер.

Под левым глазом у Бруно красовался лиловый фонарь, на шее и подбородке желтые пятна, нос был ободран. Он на мгновение оторвался от своей работы, покраснел и, заикаясь, пролепетал:

— Я… я сам… не знаю… было темно, споткнулся, а там ящик, ну я и… — Он растерянно смолк.

Гехт выпрямился и буркнул с нескрываемым презрением:

— Ко всем своим достоинствам он еще и глуп как пробка! И руки — крюки! Сам за себя цепляется! Он себе и на хлеб не зарабатывает!

Он достал отвертку из ящика с инструментом и опять склонился над машиной.

— А сколько он все-таки зарабатывает? — полюбопытствовал Крейцер.

— Триста двадцать, если без вычетов, минус за стол и квартиру.

— На руки, значит, почти ничего?

— Шестьдесят марок на карманные расходы! Этого за глаза хватит!

— А не маловато для человека двадцати четырех лет?

Гехт вытолкнул сквозь зубы короткий смешок.

— В его возрасте я и того не зарабатывал. А этот живет на всем готовеньком. Жена о нем заботится. Вечно ему что-нибудь подсовывает, из-за своего дурацкого мягкосердечия. А к чему это привело? К тому, что парень вырос дурак дураком, что портачит он больше, чем все остальные, вместе взятые.

Гехт подошел к верстаку и продемонстрировал Крейцеру бензиновый насос, у которого был отломан фланец.

— Вот полюбуйтесь! Пятьдесят марок кошке под хвост! — Он сердито швырнул насос обратно. — В прежние времена за это можно было схлопотать такую взбучку, что потом три дня в голове гудело. Старик меня просто выгнал бы монтировкой из мастерской да вдобавок прислал бы счет. Нет, господин хороший, пусть Бруно сперва научится работать. Вот как заплатит все, что я на него израсходовал, тогда пусть катится на все четыре стороны.

Бруно молча трудился над карбюратором. Винты сидели словно приваренные и не желали поддаваться. Пронзительно проскрежетав по металлу, отвертка вдруг вырвалась у него из рук и упала на пол. А тут еще Бруно ободрал палец об острый край и с искаженным от боли лицом принялся высасывать кровь. Гехт так и взвился. Глаза его метали искры. Он с трудом удержался от оплеухи, поднял отвертку с пола и уставился на нее.

— Согнул, чертов болван! Любой осел сообразил бы, что для карбюратора эта отвертка не потянет.

Он швырнул отвертку на верстак, где уже лежал насос, достал из кармана спецовки другую и двумя-тремя энергичными движениями открыл карбюратор.

— Вот как надо, — буркнул он, — сто раз я тебе показывал, но тебе один черт — показывай не показывай. Тебе бы дерьмо возить, там небось ничего не испортишь.

Бруно стоял, как мокрый пудель, сгорбившись и беспомощно свесив руки. Красное от стыда лицо являло собой смесь испуга и упрямства. Вдруг громко, из глубины души вырвались рыдания, прозвучавшие как хрип загнанной лошади, после чего Бруно опрометью бросился из мастерской. Слесари молча склонились над своей работой, хотя руки их не двигались. Крейцер заметил, что всем им как-то не по себе, да и сам он не мог отделаться от тягостного чувства, что при его молчаливом попустительстве издевались над беззащитным человеком. Гехт сделал нарочито беззаботное лицо, словно ничего не произошло. Едва за Бруно захлопнулась дверь, он пожал плечами и вернулся к прерванной работе. Сунул голову под капот машины, и слышно было, как он усиленно шурует отвертками внутри, насвистывая при этом фальшиво и негромко.

— Вы случайно не помните про звонок доктора Николаи? Его «вартбург» стукнули несколько дней назад.

Гехт вынырнул из-под капота.

— Как же, как же, помню. Он звонил мне на прошлой неделе.

— Расскажите, пожалуйста, какой между вами состоялся разговор. Только как можно подробнее.

Гехт положил гаечный ключ на тряпку, которой он застелил крыло машины, со вздохом вытер руки и неохотно принялся рассказывать:

— Он объяснил, что его стукнули на стоянке. Так, слегка. Но я его не мог принять сразу, у меня все время расписано на много дней вперед. И всем надо позарез. Если я пропущу одного без очереди, другие поднимут шум — словом, я все делаю в порядке очереди.

— А дальше что?

— Ну, помочь-то человеку хочется — он сказал, что в таком виде не может ездить. А Владо, мой шурин, делает кое-что по мелочам, ну я и обещал доктору поговорить с Владо, пусть хоть посмотрит, что там за ремонт такой. Владо еще спал, бегать за их сиятельством у меня времени не было, но все-таки я пообещал доктору вскорости послать к нему Владо.