Андрис Колбергс - Ничего не случилось…

Отец не интересовался планами дочери на будущее, не спрашивал, не обижает ли ее кто, а она старалась убедить себя — безразличным он стал от сознания своей несвободы. Нет, таким он был всегда, и лишь теперь, на пороге совершеннолетия, она это осознает. Все мы растем, потому и видим дальше. Нас уже не устраивают сказочки об аистах и капусте, в которые когда-то верили. А может, и она вышла из того возраста, когда верят в сказочки для подростков. И даже в те, которые сочиняют для взрослых.

И опять ей вспомнилась бабушка и ее мудрые слова: «Человек только до тех пор человек, пока понимает, что и другому может быть больно».

Ималда достала из шкафчика халат, набросила его на открытую дверцу, освободив место для верхней одежды. Наклонилась, расстегивая «молнии» на сапогах.

Люда еще не пришла: вчера предупредила, что, может, немного опоздает — пойдет к зубному врачу.

Из коридора раздевалки было видно, как здоровенные поварихи передвигают на плите кастрюли.

Ималда услышала торопливые шаги, но не обратила на них внимания, лишь выпрямилась, чтобы пропустить кого-то, кто шел в раздевалку. Элга!

— Привет, Малыш! Тебе выпал отличный шанс!

— Не понимаю…

— Ничего и не надо понимать! Действовать надо!

Чем больше издается инструкций, предусматривающих регулирование работы, тем больше вероятности, что она пойдет вкривь и вкось. Все это понимают и тем не менее уверены, что для оптимального количества инструкций недостает именно той, которую сегодня утвердят, напечатают и потребуют, чтобы ее неукоснительно соблюдали.

Чтобы область культуры выглядела не хуже других, здесь тоже придумывают инструкции. Некоторые из них счастливым образом удается предать забвению, другие обойти, третьи сами собой устаревают и противоречат тем, что были изданы раньше. И тогда наступает время, когда положено греметь громам, а на грешную землю обрушиваться молниям. «Исходя из того и опираясь на это, приказываю!» Грозная инструкция не бывает совсем уж безрезультативной, а если проку от нее все же нет, то из-за нее случается, по крайней мере, этакий больший или меньший тарарам, ликвидацию же его последствий можно считать активной деятельностью, в которую всех и вовлекают.

Именно такой приказ прямым попаданием угодил в Элгу и рикошетом задел балетмейстера «Ореанды», или как он именовался в зарплатной ведомости, координатора движений.

Балетмейстер был высокий лысый старик с лицом и характером холерика. В тридцать пятом году он появился на сцене Рижского театра оперы и балета под псевдонимом Рейнальди — хоть что-то от солнечного Неаполя! В шестьдесят пятом был известен как режиссер по прозвищу Укротитель Зверей, а в семьдесят пятом на конкурсе потерпел поражение от молодых режиссеров.

Полный жажды отмщения, Рейнальди покинул театр: лучшие честолюбивые помыслы его были разбиты, и, чтобы не умереть от скуки, он взялся руководить кружками эстрадных танцев в двух или трех клубах, затем через друзей ему предложили совсем другую сферу — варьете.

Конечно, он этим займется! О Рейнальди еще заговорят! Вы еще услышите!

Да и не было у него другого выхода: не возьмется он, ухватится кто-нибудь другой — из тех зубастых парней, которые выжили его из театра. А такой услуги от него не дождутся.

Поскольку варьете у нас принято считать приправой к сытному обеду, например, как пикантный соус по-кемберлендски (малиновый мармелад, горчица, коньяк, красное вино, соль) или салат mixed-pickles, то министерство культуры с его инструкциями в этой области не имеет слова. Варьете командуют отцы общественного питания, и им импонировали подзаплесневевшие лавры и почетные звания Рейнальди, а также то, что он знал тысячу слов по-французски, двести — по-итальянски и еще до войны выступал в Буэнос-Айресе.

Укротитель Зверей без промедления захватил верховную власть над всеми группами варьете, которых было три — в «Ореанде», в «Беатрисе» и в «Вершине» — и с юношеским пылом взялся за дрессировку, спуская с танцовщиц по десять шкур, но все же приличной программы сделать не смог, ибо танцовщицы из художественной самодеятельности годны для варьете так же, как бельгийские ломовые для ипподрома. И вообще, без профессионалов разве сделаешь что-нибудь профессиональное? Тогда Рейнальди стал поглядывать в сторону театров. Впоследствии говорили: если бы он начал с нижайших просьб перед начальством, ведающим культурой… Но он-то знал, что актерам театров не всегда разрешают сниматься даже в фильмах Рижской киностудии — Считается, что они переутомляются от больших нагрузок.