Гунар Цирулис - Милый, не спеши!

И тут раздался взрыв. Дверь распахнулась, из нее вырвался клуб дыма. Когда дым рассеялся, я увидел человека — оглушенного, с обрызганными красной краской лицом, руками, одеждой. С одной стороны его держал лейтенант Акментынь, с другой — пассажир Аспы. У тротуара уже стояла неизвестно откуда появившаяся машина «скорой помощи». Его уложили на носилки, пристегнули, задвинули внутрь. Взвыла сирена, и машина сорвалась с места. События произошли так стремительно, что народ не успел сбежаться, очередь за помидорами даже не нарушилась, И я по-настоящему опомнился лишь в тот миг, когда мебельный фургон тронулся, и я стукнулся головой о верхнюю полку шкафа.

Его допрашивали в кабинете полковника Дрейманиса. В окружении работников милиции он выглядел особенно жалким, и казалось нелепым, что из-за такого хлюпика была поднята на ноги едва ли не половина всей рижской милиции.

В форме были только Ванадзинь и лейтенант, стучавший на машинке за маленьким столиком. На всякий случай был включен и диктофон. Ко времени моего прихода личность задержанного была уже установлена. Меня паспортные данные не волновали: так или иначе, в статье придется назвать его вымышленной фамилией, чтобы не бросить тень на его дочь, у которой вся жизнь еще впереди.

На столе было разложено содержимое его карманов: несвежий платок, блокнот, кошелек с несколькими рублями, связка ключей, дюжина автобусных билетов. Ничего такого, чем можно было бы воспользоваться, как оружием. И сам он походил скорее на жертву недоразумения, чем на закоренелого преступника. Именно это он и доказывал сейчас Ванадзиню:

— Иду по улице. Вижу: за забором — портфель. Кто-то потерял, наверное. Если оставить, могут украсть. Поэтому я взял. И понес в милицию.

Он заикался не на отдельных звуках или словах, но на целых фразах. Перед тем, как начать, мучительно шевелил губами, словно хватая воздух, потом короткими порциями выбрасывал слова. Снова умолкал, разгонялся — и все повторялось. Смотреть на это было неприятно, однако по телефону могло показаться, что человек обдумывает каждую фразу и излагает мысли в телеграфном стиле.

— Но завернули в ближайшее же парадное, — сказал Ванадзинь. — С какой целью?

— Посмотреть, что внутри. Стоит ли нести. Какую премию дадут за находку.

— Так и запротоколируем: «Раскрыл из любопытства», если не возражаете. А что было потом?

— Потом ничего не помню. — Видимо, заготовленный по дороге в Управление запас лжи был исчерпан, так как больше говорить он не стал.

— Что вы делали так поздно в этом районе? Вы ведь живете совсем в другом конце города.

— Работаю на заводе. Долго болел. Пришел узнать, что нового.

— Когда все уже разошлись? Почему не пришли днем?

— Раньше не мог. Болела голова.

— Допустим. — Следователь не пытался опровергать его выдумки. — А почему попали в милицию? Понимаете?

— В милицию? — Он долго хватал воздух. — Я думал, везут в больницу. Там тоже спрашивают.

Простачком он не был. Во всяком случае, оказался куда более хитрым, чем можно было судить по внешности. Но как долго сможет он вывертываться? В этой схватке побеждают не по пунктам, здесь все заканчивается нокаутом или безоговорочной капитуляцией.

— Вы знаете профессора Маркуля?

— Только доктора Бертуля. — Он все еще хитрил. — Он лечил меня в последний раз.

— Где? — вмешался в неспешный ход допроса полковник. — В психиатрической больнице?

— Директора академического института, — Ванадзинь не хотел терять нить. — Шефа вашего завода.

— Академика? Видел, — признал тот.

— Может быть, даже по телефону разговаривали? Вчера, например?

— Никогда! — выкрикнул он и так резко мотнул головой, что чуть не свалился со стула.

— Вы должны понять, что мы не можем принимать на веру ни одного вашего слова, — ловко плел сеть Ванадзинь. — В конце концов, вы произвели взрыв в густонаселенном месте.

— Я не виноват, — потупился тот.

— Докажите это полной откровенностью. Как попал в ваши руки портфель профессора Маркуля? Отвечайте!

— Нашел. Не знал, что это Маркуля.

— Что вы сказали ему вчера по телефону? Повторите!

— Ничего. Я ему не звонил.

— Вы лжете. Признавайтесь, что вымогали у него двадцать тысяч рублей!

— Я говорю правду. Поверьте.

— Хорошо. — Ванадзинь снова заговорил доброжелательно. — Дам вам возможность доказать вашу правоту экспериментальным путем. Скажите в телефон несколько слов, которые я вам напишу на бумаге. Тот же текст прочтут и два других человека. И попросим профессора сказать, чей голос кажется ему знакомым.