Гунар Цирулис - Милый, не спеши!

Надо избежать малейшего риска. Но нельзя и слишком торопиться. Преступник должен быть задержан в момент, когда он больше не сможет вывернуться, уверяя, что просто прогуливался. Следовательно — с портфелем в руках. В этом смысле мне казалось символическим, что скрытая в портфеле капсула была наполнена именно красной краской — как пролитая им кровь. Но это уже лирическое отступление. Полковника Дрейманиса заботила в первую очередь безопасность. Пусть сам и не участвует в операции, отвечать все равно будет своей головой. И ради нее приходилось напрягаться переутомленному сердцу. Взвешивать самые невероятные возможности: а если преступник живет в этом доме и у него есть выдрессированная собака, которая под покровом темноты унесет и доставит ему портфель, как на подносе? Или если он вместо себя пошлет какого-нибудь мальчишку, пообещав ему рубль-другой, и с почтительного расстояния будет наблюдать, не грозит ли ему опасность? При помощи абсурдных допущений доказывались многие научные теории, и было бы непростительным легкомыслием основываться лишь на аксиомах. Разработав подробный план, в который вошли все предложения подчиненных, полковник изложил его заместителю министра и с его благословения приступил к реализации. В этом плане каждому был назначен боевой пост. Даже мне было разрешено находиться в поставленном на противоположной стороне улицы мебельном фургоне и наблюдать за событиями через щель в задней стенке трехстворчатого гардероба. Был пост и у Аспы: она сидела за рулем своей служебной машины и пыталась выполнить поставленную полковником сверхзадачу — изображать жену, поджидавшую мужа в день получки. Самый выгодный наблюдательный пункт выбрал майор Козлов. Забравшись в кабину строительного крана, он с высоты, достойной заместителя начальника, руководил операцией при помощи портативного передатчика.

Точно за две минуты до указанного часа у заводских ворот остановилось такси. Из него вылез профессор, поставил портфель между ногами, расплатился с шофером, поднял портфель и направился к новостройке. Он был заметно взволнован и через каждые два шага оглядывался.

Но кто же не станет волноваться, отдавая вымогателю такие деньги?

Я бросил взгляд в другую сторону. Улица как улица — не переполненная и не вымершая. У газетного киоска напротив заводских ворот две женщины, купив рекламное приложение к «Ригас Балсс», фыркали, читая раздел брачных предложений. Продавщица кваса поглядывала на хмурившееся небо и наверное прикидывала, не лучше ли закрыть свою торговлю. Подпирая спинами стену дома, трое мужчин тянули пиво прямо из горлышка, и я решил, что это и есть милицейские люди. В конце улицы мужчина в ковбойке учил сына ездить на велосипеде и так ругал малыша, как может позволить себе только родной отец. Временами проезжали машины, появлялись и исчезали прохожие, из открытого окна доносились звуки поп-музыки.

Профессор добрался до своей цели — высокого забора, за которым, окруженный кустами смородины, виднелся особнячок. Еще раз оглядев портфель, словно жалея с ним расстаться, профессор резким движением перебросил его через забор и почти бегом продолжил свой путь. По тонкому расчету полковника, это должно было означать, что у бедняги Маркуля не осталось на такси. И действительно, на следующей остановке он сел в троллейбус.

Зато Силинь теперь мог спокойно стоять на стоянке такси в ожидании седоков. На всякий случай он выдвинул табличку «В гараж», дававшую возможность отказываться от невыгодных рейсов, затем вышел из машины и, словно в поисках пассажиров, стоял, оглядываясь по сторонам.

За стенкой приглушенно зазвучал радиотелефон. Я узнал голос Банковскиса:

— Здесь четырнадцатый, как слышите меня, как слышите? Прием… Десять минут назад Ягодник вышел из дома, наряженный как на гулянку. Сейчас сидит в скверике у больницы, как видно, поджидает свою половину, она заканчивает смену через полчаса. Отсюда до вас восемь минут на машине, двадцать одна — троллейбусом, примерно сорок минут прогулочным шагом. Конец.

Это еще не означало, что Ванадзинь ошибался. Портфель мог пролежать в кустах и до ночи. Было бы даже разумней забрать его, пользуясь темнотой. Но сколько можно, не вызывая подозрений, держать здесь грузовик с мебелью? Когда-то ведь надо и разгружать… Но полковник, вероятно, исходил из предпосылки, что преступника терзает нетерпение и что он побоится оставить без надзора такую сумму.