Мэгги начала краснеть.
— О чем ты, Миллер?
— Нам необходимо было приставить человека к Гутману-младшему. Мы понимали, что если кто-то и может отыскать табличку, так это он.
— Вы привезли меня сюда… — Она не сумела договорить.
— Да посмотри наконец правде в глаза, Мэгги. У тебя оказалась подходящая… специализация. Тебе однажды уже удалось приручить одну африканскую гориллу с ракетной установкой в лапах. И я знал, что у тебя это получится снова. И у тебя получилось. Гордись собой.
Мэгги тупо смотрела на него. У нее было такое ощущение, будто внутри ее сердца взорвалась граната. Так вот оно в чем дело… Стало быть, не на мирные переговоры ее изначально посылали… Ей отчетливо вспомнился разговор с Бонхэмом, как он уламывал ее, приводил аргументы… Говорил, что это шанс исправить когда-то допущенную ошибку, с триумфом вернуться в профессию, утереть всем скептикам носы… А все проще гораздо… Бонхэм говорил одно, а имел в виду прямо противоположное. Она отправилась в Иерусалим вовсе не затем, чтобы исправить ту ошибку, а чтобы… повторить ее. Миллер или кто там еще натравил на нее Бонхэма, рассчитывая вовсе не на то, что она опытнейший переговорщик. Им не нужны были эти ее таланты. Им от нее требовалось нечто совсем иное. Ее другая… специализация. А она уши развесила… Дура, какая же дура…
Разведка бывшей ГДР особенно славилась операциями «ловли на живца». И она, Мэгги, должна была провести именно такую операцию. Это самое дно шпионажа — подсылать к подозреваемому шлюху…
Она почувствовала, как к горлу подступает тошнота. Голова кружилась… Она вдруг приподнялась со своего стула, быстро перегнулась через стол и залепила Брюсу Миллеру звонкую пощечину. Тот не долго думая ответил тем же, и Мэгги едва не покатилась по полу. А Миллер тем временем нажал кнопку у себя на столе, и в комнату тут же ввалились двое в масках…
— Мэгги, мы уже долго с тобой болтаем. Не могу сказать, что мне это не нравится, но я наконец хочу узнать, где табличка.
— Я не знаю, где она… — отозвалась она глухо.
— Это плохо, Мэгги. Очень плохо. Взгляни на этих ребят. Я вижу по их довольным рожам, что они рады знакомству с тобой. И очень хотят узнать тебя… поближе.
— Белый дом содержит профессиональных насильников?..
— Белый дом всегда стоял на страже безопасности американских граждан. Мы опубликуем официальный некролог, где про тебя будет сказано много хороших слов, Мэгги. Белый дом заклеймит негодяев, которые жестоко расправились с женщиной-дипломатом, и не успокоится до тех пор, пока все виновные не понесут достойное наказание…
Мэгги испугалась, ибо видела, что Миллер не шутит.
— Так мы будем говорить, мисс Костелло?
Иерусалим, пятница, 09:52
Мэгги всегда умела мобилизовать себя в минуту опасности. Плечи ее распрямились, дыхание выровнялось, голос стал совершенно спокойным.
— Я не знаю ничего сверх того, что уже сказала. Вы следили за мной с самого начала. При всем желании я не могла бы что-то скрыть от вас. Вы видели все то, что видела я. И знаете все то, что знаю я. Последняя записка Шимона Гутмана привела меня в туннели под Старым городом, где вы меня и повязали.
— Записка, которую он оставил в той компьютерной игре?
— Да. В ней он указывал на место, но не раскрывал деталей. В противном случае я не шаталась бы без толку и цели по этим вонючим подвалам. Впрочем, что я вам рассказываю? Вы же с меня глаз не спускали.
Миллер еле заметно кивнул, и двое в масках, подняв Мэгги со стула, принялись выворачивать ей руки. Медленно и синхронно. Боль пронзила ее, и с губ сорвался стон. Мэгги не сопротивлялась. У нее не было сил. Она лишь пыталась терпеть боль. Плечевые суставы напряглись и еле слышно хрустнули. Еще немного, и ей оторвут обе руки… Боль была почти непереносимой, перед глазами повисло кровавое озерцо, подернутое дымкой кровавого тумана. Еще немного, и конец…
А потом ее вдруг снова швырнули на стол как тряпичную куклу.
Миллер заговорил — все тем же спокойным тоном, словно не наблюдал только что за пыткой, а прервался лишь для того, чтобы налить себе воды из графина.
— Ты хочешь сказать, что ничего примечательного в тех туннелях не обнаружила?
Мэгги все еще ничего не видела перед собой. В глазах плавали красные круги. Руки висели как плети, и малейшее движение ими вызывало боль.
— Вы же знаете, что нет… — хрипло проговорила она. — И потом, неужели вам мало того обыска, который вы учинили?
Читать дальше