Ирина Градова - Врач от бога

– И что – это все? – спросил Илья. – В смысле, мы можем возвращаться к своей обычной жизни?

– Совершенно верно, – кивнул Карпухин. – Теперь мы займемся подозреваемыми.

– И как вы собираетесь доказать преступный сговор? – поинтересовалась Вика. – Ну, учились они в одной школе, ну, посещали празднование юбилея школы – дальше что? Почему, кстати, до передачи дела в ОМР следствие так и не смогло доказать существование прямой связи между преступниками, ведь она очевидна?

– Да, – вздохнул Карпухин, – здесь мы прокололись, чего уж скрывать. Но у нас есть оправдания – не слишком, конечно, серьезные, но все же… Во-первых, вы сами знаете, первоначально дела находились у разных следователей, а трупов было всего три. Вы вообще-то в курсе, сколько таких дел ведет следователь одновременно?

– Больше одного? – рискнула предположить Вика.

– Верно. Следователи еще даже не успели как следует развернуться, как появились статьи Афанасьева о «Виталайфе». Вы правы, они слишком легко «купились» на непроверенную информацию, но ведь городские власти и закончить им не дали, а передали дела в ОМР, так как приняли за основу версию о массовом отравлении «Виталайфом» и, следовательно, усмотрели причину для того, чтобы расследованием занимались люди, имеющие непосредственное отношение к медицине.

Я посмотрела на Лицкявичуса: ни один мускул не дрогнул на его лице при этих словах. Думаю, все в этой комнате понимали, почему все делалось столь поспешно: кое-кому «наверху» было просто необходимо защитить свои интересы, которые могли пострадать в случае, если бы расследование велось без их ведома и участия. Возможно, то, что оно так затянулось и потребовалось еще два покойника из числа людей, повинных лишь в излишней тяге к спиртному, стало следствием именно этой поспешности!

– Далее, – продолжал Карпухин, – даже когда стало ясно, что отравление – не единичный случай, связь пытались установить именно между жертвами, а ее, как известно, не было и быть не могло. Может, со временем дошло бы и до проверки членов их семей на предмет знакомства и преступного сговора, но это сейчас уже не имеет значения. Все случилось именно так, как случилось, а история, как известно, не имеет сослагательных наклонений!

– Но, – не сдавалась Вика, – насколько я понимаю, на данный момент единственное, что вы можете доказать с большей или меньшей вероятностью, это то, что Светлин оставил на столе в закусочной бутылку с отравленной водкой.

– Верно, – кивнул майор. – Против его словесного портрета, полученного от Перова, ни у какой защиты аргументов не окажется.

– Так то – Перов, – покачала головой девушка. – Вы не сможете даже связать этот случай с двумя смертями, произошедшими в тот же день, ведь покойники уже ничего не скажут и не смогут описать Светлина!

– А вы говорили, что Виктория учится на биологическом факультете? – заметил Карпухин.

– А что? – ощетинилась девушка.

– Да ничего, – пожал плечами майор, – просто вы вполне профессионально рассуждаете – прямо как настоящий юрист!

– А она у нас вообще – вундеркинд! – с гордостью сказала я, словно Вика была моей собственной дочерью.

– Ну, тогда понятно, – усмехнулся Карпухин. – В отношении последних двух смертей у нас и в самом деле имеются лишь косвенные доказательства, но и их достаточно, чтобы обвинить Светлина. Вы помните, откуда доставили пострадавших?

– «Парк Победы», «Московская», «Электросила»! – выпалила Вика.

– Правильно, и произошли убийства в течение полутора часов, прямо друг за другом.

– Вы хотите сказать, что Светлин просто проехал на поезде, оставляя бутылки с отравой в кафе у метро одной и той же линии?

– Не очень умно с его стороны, но тем не менее факт! – подтвердил майор. – Правда, бутылок на местах происшествий не обнаружили, так как никому в кафе не пришло в голову вызывать милицию, только «Скорую», ведь, во-первых, никаких признаков насильственной смерти не было, а во-вторых, пострадавшие умерли не на месте. Зато работники кафе опознали мужчину с фотографии и рисунка.

– А первые пять убийств? – спросила Павел.

– С ними сложнее – особенно с Ириной Пластун, так как прямой связи ее с Вартаном Гаспаряном не наблюдается, но теперь уж позвольте нам поработать. Лично я думаю, что в этой цепочке одно слабое звено – Петр Глушко.

– Почему Петр? – удивилась я.

– Потому что ему придется терять меньше других, – пояснил Лицкявичус. – У Тюлениной – деньги мужа и фирма, у Томилина – банк тестя, у Гаспаряна – отцовский бизнес, а Светлин в этой ситуации может потерять больше всех – плюс организация убийств, а это пожизненное заключение. И только Глушко – пешка в игре, рискующая лишь собственной свободой. Если мы договоримся, он заложит нам всех фигурантов с потрохами, а там и остальные заговорят. Так что, даже если сам Светлин уйдет в отказ, его признание не понадобится.