Ирина Градова - Врач от бога

– Правила? Какие правила?

– Я знаю далеко не все, как вы могли бы предположить, – покачал головой Лицкявичус. – Но умею делать выводы, имея достаточно информации.

– И какие же выводы вы сделали? – настаивала я.

– Ну, в Питере, а вернее, под Питером, есть всего один завод, производящий «Виталайф». Он выпускает не только этот БАД, но «Виталайф» – самое новое и успешное производство из всех, а завод функционирует уже четыре года. Догадайтесь, кому он принадлежит?

– Без понятия!

– Родному племяннику вице-губернатора.

Я тихо присвистнула.

– То есть кому-то наверху страшно невыгодно, если станет известно, что «Виталайф» опасен для здоровья?

– Совершенно верно.

– И что из этого? Вы же сами сказали, что следственные органы никак не связывали эти дела, так откуда об этом вообще стало известно?

– А как у нас все становится известно? – пожал плечами Лицкявичус. – Журналисты раскопали, разумеется! Еще немного, и разгорится скандал почище милдронатовского. Задача ОМР все проверить и выяснить, действительно ли существует связь между этими смертями. На некоторое время все материалы по умершим от отравления синильной кислотой передали ОМР. Сделали это насильственным образом, отобрав их у следователя, которому они были отданы первоначально, как только наметилась зацепка с «Виталайфом».

– Получается, если бы не та статья, никому и в голову бы не пришло, что между всеми этими смертями есть что-то общее?

– Трудно сказать, – пожал плечами Лицкявичус. – В любом случае вице-губернатору – а значит, и губернатору тоже – не нравится, что следствие движется только в одном направлении. Мы должны установить, действительно ли смерть этих людей наступила вследствие отравления «Виталайфом».

– А потом? – спросила я.

– А что – потом?

– Что вы собираетесь делать после того, как все выясните? Ну, в случае если «Виталайф» и в самом деле опасен?

Лицкявичус задумчиво посмотрел на меня.

– Вы, Агния, схватываете влет, – произнес он наконец. – Нам надлежит обо всем доложить вице-губернатору лично – «независимость» и «демократия» в действии. Другие люди, а не мы, будут решать, что со всем этим делать.

– Все равно, я участвую! – выпалила я, выпрямив позвоночник до такой степени, что заныла спина.

– Вы – что? – переспросил Лицкявичус, с любопытством глядя на меня.

– Хочу принимать участие в вашем… расследовании, – пояснила я. – Умерла моя подруга, и мне неважно, кто в этом замешан, единичный это случай или серия преступлений. Я всего лишь хочу выяснить правду.

Лицкявичус снова внимательно на меня посмотрел.

– Что это – чувство вины? – поинтересовался он. – Помнится, свое расследование в больнице вы начали именно из-за этого, я прав? А сейчас в чем вы себя вините?

Глупо, конечно, но мне почему-то казалось: если бы мы с Лидой не потеряли связь друг с другом, это могло бы что-то изменить! Но я не собиралась изливать душу первому встречному, особенно такому, как Лицкявичус, – грубому и черствому человеку. Вместо этого я задала вопрос:

– А вы почему согласились? Насколько я понимаю, лишние деньги вам ни к чему: вы работаете в частной клинике, преподаете в военно-медицинской академии, пишете книги, а в ОМР наверняка платят копейки. Так как вас заставили возглавить эту странную организацию?

Лицо Лицкявичуса было непроницаемо. Я уже успела понять, что он вообще не слишком склонен к открытому выражению эмоций (если, конечно, способен их испытывать!). В принципе я вполне могла ожидать, что Лицкявичус пошлет меня куда подальше со всеми моими вопросами, однако он этого не сделал.

– Вы правы, Агния Кирилловна, – сказал он спокойно. – У меня действительно имеются свои причины, но я не намерен обсуждать их ни с вами, ни с кем бы то ни было другим. Я не думаю, что вам стоит вмешиваться…

– Ну, Андрей Эдуардович! – вдруг раздалось из-за перегородки. Видимо, Пеппи, как я мысленно окрестила Вику, подслушивала наш разговор и решила наконец вмешаться. – Почему Агния не может помочь? Разве не лучше, если этим делом займется больше народу? Ведь у вас так мало сотрудников: кто ж согласится на таких драконовских условиях – денег почти не платят, работы много…

– Вика! – грозно прервал девушку Лицкявичус. – У тебя сегодня, кажется, выходной?

Девушка зашла за перегородку. Вид у нее был как у нашкодившего подростка, но я видела, что она нисколько не испугалась суровости босса.

– Вы же знаете, Андрей Эдуардович, – проговорила она, сложив губы бантиком, – что у меня халтурки случаются. Дома условий нет, а тут все-таки аппаратура…