Дей Кин - Каждый может умереть

- Да. Немного. Пару раз они с мужем поднимались ко мне на коктейль. Еще разговаривали в бассейне и в солярии. Он довольно педантичный, но она очень эффектная и хорошо образованна для девушки, которая провела большую часть юных лет в лагере для перемещенных лиц. Вы уверены, что она хочет видеть меня как доктора?

- Она сказала, что это очень важно.

- Ну хорошо. Направьте ее ко мне, когда придет.

Зайдя в кабинет, Гэм сел в кресло и расслабился. Интересно будет узнать, что хочет от него Ева Мазерик. Он перебрал в памяти то, что знал об этой супружеской паре. Мазерик был на несколько лет старше своей жены, бывший борец за свободу, который, после побега из Венгрии, смог умело вложить в процветающую мастерскую фототипирования то немногое, что ему удалось ввезти в страну.

Ева была еще примечательней. Он не мог припомнить случая, чтобы кто-то подбросил тему, на которую светловолосая девушка не сумела бы толково ответить. Интересы ее простирались от философии до того, почему "Доджеры" выиграли вымпел. Гэм надеялся, что если он когда-нибудь женится, то на девушке вроде Евы Мазерик. Она была хорошенькой, здоровой, утонченной, этакой двадцатилетней Са Са Габор <����Са Са Габор - американская актриса венгерского происхождения (1921-1995).> с практической житейской жилкой шириной с очень широкую кровать. Он никогда не встречал девушки, которая, по крайней мере внешне, была бы лучше приспособлена или более способна справляться с жизнью.

- Рад вас видеть, Ева, - поприветствовал ее Гэм, когда она приехала. Он указал на кресло возле его письменного стола. - Что я могу для вас сделать?

Вместо ответа, светловолосая девушка спросила:

- Могу я попросить у вас сигарету?

Гэм засуетился:

- Конечно. - Он дал ей сигарету и зажег ее. - С Полом все в порядке?

- В полном порядке. По крайней мере, с утра так было. - Ева облизала губы кончиком языка. - Но вот насчет того, что вы можете для меня сделать, я не знаю.

Гэм снова уселся в свое кресло:

- Почему бы вам не попробовать?

- Вы понимаете, что это визит по профессиональному вопросу. Я хочу заплатить вам ваш обычный гонорар.

- Я понимаю.

Ева какое-то время наслаждалась сигаретой.

- Это довольно длинная история, и мне придется начать сначала, чтобы вы дали мне правильный совет. - Она ненадолго умолкла, потом продолжила:

- Начало. Это, пожалуй, когда мне было четыре года и обо мне заботилась тетя Гертруда.

- Она была вашей настоящей тетей?

- Нет. Просто мы так ее называли.

- Мы?

- Я и полдюжины других беспризорников военного времени, которых она подбирала тут и там, после того как русская армия заполонила нашу страну.

- А где были ваши родители?

- Я не знаю. Я никогда их не знала.

- Они погибли на войне?

- Этого я тоже не знаю. Мои воспоминания начинаются с тети Гертруды.

Ева вытащила еще одну сигарету из пачки, которую положил на стол Гэм, и прикурила у него. Она всегда будет вспоминать тетю Гертруду с благодарностью. Ни один лагерный чиновник никогда не помыкал ею. Большая светловолосая женщина с раскатистым смехом, разговаривавшая на венгерском, польском и немецком, Tante Гертруда точно знала, какое пространство и какое количество одеял и продуктов положено ей и полудюжине детей без матери и отца, согласно международному праву.

Tante Гертруда знала все, кроме одного: как вызволить своих подопечных из различных лагерей для перемещенных лиц, в которые их направляли.

Ева негромко продолжила:

- Потом, в тот год, когда мне исполнилось восемь, она умерла, и нас распределили между другими приемными родителями, а меня отправили жить с герром и фрау Врановыми.

- Они были добры к вам?

- По-своему, пожалуй, да. Но к тому времени они были в стольких лагерях для перемещенных лиц и так много лет, что для них все не имело особого значения.

...Мысли о герре и фрау Врановых заставили Еву вспомнить ту ночь, четырьмя годами позднее, когда герр Гауптман впервые вошел в ее комнатку.

- Ты рада меня видеть? - спросил он ее.

- Ja, Herr Schulmeister <����Да, господин учитель (нем )>, - сказала она...

Несмотря на ее усилия контролировать себя, рука ее дрожала так сильно, что ей было трудно попыхивать недавно зажженной сигаретой.

Озадаченный, но отнесшийся с должным вниманием к очевидной истерике, начинающейся у девушки, Гэм увел ее от темы приемных родителей:

- Наверное, лагерные чиновники пытались отыскать вашу собственную семью.

Ева снова совладала со своими чувствами: