Дей Кин - Пропала стриптизерша

Заинтригованный, Харт вынул из кармана монетку, отвинтил ею винты и приподнял деревянную панель. Вместо труб там было темное отверстие. Он улегся на пол и посветил в дырку фонариком. Отверстие вело в смежную ванную комнату, но меньшего размера, очевидно соседнюю с капитанской каютой.

Растянувшись на полу, Харт почувствовал, как гордо забилось его сердце. Он нашел то, что искал! И тот, кто принимал участие в сооружении всего этого, чувствовал себя в такой безопасности, что даже не сделал попытку поставить панель на место с другой стороны. А он это обнаружил! Он узнал то, что хотел узнать! Значит, существовала и другая возможность побега! Иллюминатор был не единственным выходом из запертой каюты!

Харт встал, смахнул пыль и прилипшие волокна со своего костюма. Помещение, в котором он оказался, было скорее гальюном, чем ванной, и составляло примерно пятую часть размера ванной за стеной. Харт посветил фонариком через проем и увидел стол с секстантом и какими-то книгами Он открыл дверь и оказался в каюте, принадлежавшей капитану яхты. И тут все иллюминаторы были задраены. Воздух был застоявшимся, вонючим, с привкусом неотвязного запаха острого перечного соуса "чили". Харт обнаружил дверь, ведущую на палубу, и направился к ней, горя нетерпением поскорее вернуться в Лос-Анджелес, чтобы поведать генеральному прокурору Мэнсону и инспектору Гарсии о своей находке. Но тут, едва его пальцы сомкнулись на круглой ручке двери, откуда-то из темноты, позади него послышался мужской голос:

- Добрый день, сеньор! Вы что-нибудь ищете тут? Харт медленно повернулся, и луч его фонарика - вместе с ним. В луче света на краю койки он обнаружил капитана Энрико Моралеса, державшего в одной руке револьвер 45-го калибра и незажженную сигарету - в другой. Когда Харт вновь обрел дар речи, то сказал:

- Вы были тут с самого начала, сеньор! Когда Бонни удрала от Коттона, она попала в вашу каюту. Пегги, оказывается, была права. Она действительно видела ее. Бонни жива!

- Бонни? - удивленно переспросил Моралес. Он вставил сигарету в рот и щелкнул серебряной зажигалкой, которая изрыгнула пламя. - Да, конечно. Вы говорите о сеньоре Диринг? - Он вдохнул дым в легкие, потом с нескрываемым удовольствием выдохнул. - Нет, сеньор. Как она может быть живой? Я лично присутствовал в суде, когда Большое жюри, членом которого вы сами были, признало сеньора Гарри Коттона виновным в ее убийстве и приговорило его к смертной казни.

Харт разглядывал высокого мужчину, сидящего на подвесной койке. Он был одет в безукоризненно белый льняной костюм. Панама с веселыми ленточками на голове стоила по крайней мере сотню долларов. Большой бриллиант блестел на пальце руки, в которой он держал револьвер. Харту было трудно протолкнуть слова сквозь сведенное судорогой горло.

- Моралес, я не знаю, насколько вы замешаны в этом деле, но вот что я вам скажу...

- Да?

- Сейчас в кафе сидит пара ньюпортских полицейских. Когда я приведу их сюда и покажу им эту дыру в стене ванной комнаты, вам с мистером Дирингом придется им кое-что объяснить.

Когда Моралес улыбнулся, его невероятно белые зубы сверкнули, а лицо посветлело.

- И каким же образом вы с ними свяжетесь, сеньор? Вы, конечно, понимаете, что вы виновны в проникновении на чужую собственность и что я, как капитан этого судна, имею право застрелить вас в целях защиты собственности моего хозяина?

- Не думаю, что вы это сделаете, - резко выдохнул Харт.

- А почему бы и нет? - не переставая улыбаться, осведомился Моралес.

Это был хороший вопрос. "А почему бы и нет?" Харт прислонился к двери рядом с переборкой, а потом снова выпрямился; его и до того напрягшееся тело стало еще более напряженным, когда кто-то тихонько постучался в дверь. Харт надеялся, что это не Герта. Он из последних сил надеялся, что она не устала его ждать и не полезла за ним на яхту.

- Кто там? - спросил Моралес.

- Тумако, - ответил мужской голос.

Моралес стволом револьвера сделал Харту знак отойти к противоположной переборке каюты. Потом, не спуская с Харта глаз, он зажег небольшую масляную лампу, встал и отпер дверь.

В дверном проеме показался один из матросов, который тоже давал показания в суде. Перед собой он толкал... Герту. Одна его мускулистая рука сомкнулась вокруг талии девушки, и он то ли держал, то ли таким образом тащил ее. Ладонью другой он зажимал ей рот, чтобы она не кричала.

- Эта маленькая сучка, - пожаловался он, - два раза меня укусила!

Харт проглотил поднявшийся к горлу комок и посмотрел на Герту. В глазах поверх ладони матроса стоял ужас. Сопротивляясь, девушка потеряла туфли, а ее платье задралось выше головы, открывая бедра. От стыда она пыталась как-то вывернуться, но ей не хватало на это сил.