Пол Бенджамин - Пропущенный мяч

На посту у дома Чепмэна стоял тот же охранник. По случаю наступившего тепла он сменил свой тяжелый плащ на легкую летнюю форму. В остальном он выглядел абсолютно так же, хотя и менее импозантно. Меня он встретил грустной улыбкой.

— Вчера вы вляпались в грязную историю, мистер Клейн, — сказал он сочувственно.

Я кивнул:

— Да, не такого ждешь, когда идешь в гости.

— Особенно в такой дом, как этот.

Он принадлежал к той категории людей, которые воспринимают жестокость и насилие как болезнь, поражающую исключительно низшие социальные слои населения.

— Кто-нибудь приходил к мистеру Чепмэну между уходом миссис Чепмэн и моим приходом? — спросил я.

— Я уже рассказывал полиции, — сказал он, посматривая на кровоподтеки и синяки на моем лице, но не осмеливаясь спросить об их происхождении. — Ничего такого не было.

— Кроме главной двери есть другой способ проникнуть в здание?

— Есть еще служебный вход сбоку у лестницы, но он обычно заперт на ключ.

— Был он заперт на ключ два дня назад?

— Утром нет. В здании работали ремонтники, они ходили туда-сюда в течение нескольких часов.

— Кто следит за тем, чтобы дверь была закрыта?

— Сторож.

— Ключ находится только у него?

— Нет. Запасные ключи есть у всех жильцов. Это удобно, когда надо занести в дом что-нибудь большое и громоздкое. Служебный лифт гораздо просторнее, чем пассажирский.

— Спасибо. Вы мне очень помогли.

— Вчера я уже рассказал все это полиции.

— Я в этом уверен. Но иногда полиция забывает о том, что ей рассказывают.

Охранник позвонил в квартиру Чепмэнов по интерфону, и я поднялся на лифте на одиннадцатый этаж. Было пятнадцать минут первого. Дверь открыла женщина лет пятидесяти пяти, точная копия Джуди, только в зрелом возрасте. Те же огромные карие глаза, та же тонкая спортивная фигура. Глаза ее опухли, макияж был слегка размыт. Было видно, что накануне она пролила немало слез. Женщина смотрела на меня, как на пришельца из космоса, спустившегося на летающей тарелке.

— Кто там?

Тот же голос, что отвечал мне по телефону.

— Макс Клейн. Портье только что сообщил вам обо мне.

— Да, конечно.

Она была слишком встревожена, чтобы чувствовать неловкость за свой негостеприимный прием.

— Входите, прошу вас.

Джуди сидела за круглым столом в другом конце гостиной вместе с седоватым мужчиной, который, как я догадался, был адвокатом Бэрльсоном, и молодым человеком, видимо, его помощником. На Джуди было простое шерстяное платье с рисунком из синих и белых квадратов, оно очень молодило ее. Она была больше похожа на студентку, чем на тридцатилетнюю вдову. Не знаю почему, но я ожидал увидеть ее одетой во все черное со всеми традиционными знаками траура, которые принято выставлять напоказ. Но, по правде говоря, обстоятельства были достаточно необычны. Не успев оправиться после смерти мужа, она была вынуждена защищаться от обвинения в его убийстве. Простота платья и манеры школьницы — знаки невинности, которые она предъявляла, чтобы подчеркнуть ложность обвинения. Такая женщина не может быть убийцей. Интересно, подумалось мне, она надела это платье для своего адвоката или просто чтобы придать себе уверенности? И вообще, сознательно ли она выбрала именно эту одежду? Хотя в конечном счете это не имеет никакого значения.

При виде меня Джуди улыбнулась и представила меня Бэрльсону и его помощнику. Мы обменялись рукопожатиями. Они уже знали, кто я такой, и приняли меня как собрата по оружию. Все мы в одной упряжке, казалось, говорили они, так давайте работать вместе. Меня ободрил тот факт, что Бэрльсон не возражал против моего присутствия, как обычно делали адвокаты. Он понимал, что я могу оказаться очень полезен.

Характер Бэрльсона представлял собой любопытную смесь пылкости и сдержанности. Темно-серый костюм, дорогой, строгий и прекрасно сшитый, свидетельствовал о том, что его обладатель человек опытный, уверенный в своем успехе. В то же время он носил роскошную седую шевелюру, говорящую о его эксцентричности. Он производил впечатление гения, способного восхищать и покорять зал суда внезапными взрывами красноречия. От него веяло надежностью, которая успокаивала клиентов. Я не слишком ценил такой стиль и чувствовал себя не в свой тарелке, но не хотел с ним ссориться. Его карьера была построена на громких судебных процессах, и было совершенно естественно, что и здесь он вышел на сцену. Для меня было важно только одно — чтобы он добился оправдания Джуди.