Татьяна Устинова - С небес на землю

— И все же Анна Иосифовна тебя подозревала! Она оставила для меня среди прочих писем с угрозами листок с буквой «С», который ты стащил. Его никто не мог стащить, кроме тебя, и я стал думать, зачем он тебе понадобился. Просто листок. Просто буква. А ты его забрал. Почему? Она ничего мне не объяснила, и я не стал спрашивать — никакого листка к тому моменту уже не было! Она оставила мне подсказку. «С» — или Саша, или Стрешнев. Но ты же маньяк. Ты сразу решил, что этот листок тебе чем-то угрожает, и забрал его. Если бы ты его оставил со всеми остальными, я бы не стал подозревать тебя с самого начала!

Стрешнев исподлобья смотрел на него:

— А ты подозревал?

— Да. Сначала из-за сокола с вороной, а потом…

— Я-то тебя сразу узнал! Это ты меня никогда не видел, а я тебя — миллион раз. Я ничего не понял, откуда ты взялся на мою голову?! Я думал, может, бабка догадалась, хотя как она могла догадаться?! Тебя я тоже не мог убить, стали бы копать и докопались бы до А. Эн. Седера! Но зато я тебя избил! — У него на лице появилось мечтательное выражение. — Как это было прекрасно! Какой кайф. Ты корчился, хрипел, кровью харкал, а я тебя бил. С каким наслаждением я тебя бил!.. Я бы всех вас перебил, подонков!..

— Кем был тот человек в издательстве? Он же был не рабочим, да? У него оказались слишком дорогие и чистые ботинки. Тогда кто?

— Писатель! — весело ответил Стрешнев и захохотал. — Очко в мою пользу! Все-таки одного я прикончил!

— Зачем?!

— Да все за тем же! Он написал отличный роман и наотрез отказывался от рекламы! И ни с кем из редакторов он никогда не встречался! Я решил действовать по той же схеме. Только мне не пришлось бы оставлять его в живых — здесь у нас не Франция! Я хотел одним ударом решить все вопросы. Избавиться от идиота, заполучить его роман и навсегда испортить жизнь бабе-яге! Для этого всего только и требовалось — прикончить его в издательстве! Я его туда заманил и прикончил.

— Как ты его туда заманил?

— Ну, это было отдельное удовольствие. У него в романе как раз есть сцена, где герой переодевается и попадает на режимный объект по чужому пропуску. Я сказал ему, что так не бывает, и мы поспорили. Я привязался к нему как банный лист! Он настаивал, что это вполне реальная сцена! И я заставил его повторить в жизни все, что написано в его собственном романе!

— Ты его заставил?!

— Конечно. Это было легче легкого! Господи, это так интересно — манипулировать людьми, заставляя их делать то, что мне нужно! Я вытащил у Митрофановой пропуск, отдал ему, он раздобыл где-то какую-то форменную одежду. Он должен был дойти до определенной комнаты и оставить записку, что он там был. Ну, в качестве свидетельства!.. Я знаю издательство как собственную квартиру. И я был точно уверен, что никакие камеры меня не сфотографируют. Их там просто нет. Он дошел и записку оставил, идиот! Еще бы! Такая интересная игра!

— Пыль на металлической полке в одном месте была как будто стерта. Я знал, что там что-то лежало, конверт или листок. А потом его резко сдернули.

— Я же спешил все-таки! И кровь из него текла, а я не люблю крови.

— Ты умеешь обращаться с холодным оружием?

— Я готовился, — сказал Стрешнев самодовольно. — Я начал обдумывать план мести, когда отец ушел. Я знал, что рано или поздно с ним покончу.

Алекс помолчал.

— Убивать-то зачем? — спросил он тихо. В позвоночнике стало холодно. — Он бы, писатель этот, тебе еще, может, двадцать романов написал! А ты денежки бы получал. Впрочем, деньги тебе не нужны. У тебя полно моих! Тебе был нужен его роман, так? Ты издал бы его под своим именем и прославился. Как писатель, правильно?..

— Да! Да!!! Я! Я всю жизнь не мог связать двух слов! Для меня записка на бумаге — пытка, а для отца…

— Да, я понял. Для твоего отца писатели были почти что боги и небожители.

— Труп в коридоре! Прямо название для детектива! Старая карга слегла. Никто не работал. Все бились в истерике. Главное, его в лицо никто не знал, понимаешь?! И опознать не могли!

Алекс кивнул задумчиво.

Ненависть разъедает, как кислота.

Я мог бы стать таким. Или… не мог?

— Я сразу понял, что этот человек имеет какое-то отношение к издательству, иначе как бы он там оказался? И это никакой не рабочий — я все там осмотрел. У него руки… совсем не рабочие, и слишком дорогие ботинки. И с Митрофановой все более или менее понятно, — выговорил Алекс, стремясь отделаться от мыслей о ненависти и кислоте. — Она позвонила, когда ты был рядом с ее домом, и ты быстро придумал сценарий убийства. Ты подъехал к ее дому, увидел машину Берегового и понял, что можно все свалить на него. А собаку ты всегда с собой возишь?