Татьяна Устинова - С небес на землю

Короткие гудки, и Алекс аккуратно положил опустевшую трубку на край стола.

…«Я убью ее, если увижу!»

Дурак, мальчишка, что ты знаешь о ненависти?! Которая пожирает изнутри, которая с тобой, даже когда ты спишь, ежесекундно готова к атаке?..

Алекс постоял, раздумывая, — ни звука не доносилось из глубины квартиры, — сунул ноги в мокрые ботинки, прихватил куртку и тихо прикрыл за собой дверь.

Он знал, что, когда вернется, в его доме никого не будет.

Он останется один. Как всегда.

Писательница Поливанова лихо заехала колесом на бордюр — машину сильно тряхнуло, и в багажнике звякнули бутылки.

— Вот черт возьми, — беспечно сказала она сама себе и так же лихо сдала назад. Бутылки уже не звякнули, а грохнули.

Огромная черная собака, бегавшая в отдалении, приостановилась и посмотрела с подозрительным неудовольствием.

Водила машину Поливанова очень плохо и даже немного этим гордилась.

Пыхтя, она выбралась под дождь и угодила прямиком в лужу. Она то и дело попадала в лужи и падала на ровном месте.

— Вот черт возьми!..

Высоко, как цапля, задирая ноги, Поливанова обошла машину и нырнула в багажник. Бутылки все раскатились по углам, «кура-гриль» ускакала под огнетушитель, батон завалился под подушку. Маня Поливанова всегда возила с собой плед и думку — вдруг захочется соснуть в дороге!..

Хорошо хоть «главное» — корзиночку свежей клубники — догадалась поставить на сиденье, а не пихать в багажник. Получилось бы сейчас озерцо клубничного конфитюра!..

Какое дикое слово — конфитюр. Куда б его вставить, только так, чтоб оно означало вовсе не то, что означает на самом деле?..

— Прикинь, какой конфитюр, — собирая в пакет бутылки, Маня Поливанова попробовала слово на вкус. — Да это ж полный конфитюр!..

Какое-то движение вдруг почудилось ей за спиной, и она резко подалась из багажника, выпрямилась во весь гренадерский рост и прищурилась. Дождь моросил, попадал на очки, и видела она плохо.

Ничего и никого. Обыкновенный вечерний московский двор. В отдалении сопит какой-то «жигуленок», и свет из подъезда падает на сморщенную лужу. Все окурки ветром прибило к одному берегу, и они тыкаются друг в друга, как бесхозные рыбацкие лодки.

Рассеянно оглядывая двор, Маня Поливанова подумала, что хорошо бы в Закзенханс съездить, когда роман допишется. Скучнейшая страна Голландия, зато Северное море, лодки, селедка на жареном хлебушке в любом киоске, сильный ветер и вообще свобода!..

Черной собаки не было там, где Маня только что ее видела. Должно быть, домой увели — к полной миске, сухой подстилке и телевизору!..

Писательница Поливанова была совершенно уверена, что у каждой собаки должны быть подстилка, миска и добрые хозяева, у всякой старушки веселый внучок и великодушный зять, у девушки приличный молодой человек, а у ребенка добрая мама, пижамка и хорошая книжка.

Вот так правильно!..

А то, что сегодня произошло в издательстве и из-за чего мучается сейчас подруга Митрофанова, — неправильно!.. Вообще в издательстве как-то неладно, и тонкая писательская натура давно это подметила, но вот сегодня!..

— Конфитюр! — фыркнула Поливанова и выволокла из багажника тяжеленные мешки. — Сплошной конфитюр!..

А еще ж клубника!.. Корзиночка свежей клубники, предусмотрительно поставленная на переднее сиденье и даже пристегнутая ремнем. Тьфу, пропасть!.. Как же теперь ее доставать-то?..

Маня привалила пакеты к заднему колесу, кое-как захлопнула багажник и полезла в салон.

Тень, мелькнувшая перед капотом машины, на этот раз совершенно определенная, стремительно приблизилась, надвинулась, закрывая мутный свет фонаря. Поливанова взвизгнула, дернулась, сильно стукнулась головой и неловко повалилась на сиденье.

— Маня, ты, что ли?..

Потной от ужаса рукой она сдернула очки. Сунуть ключ в зажигание, захлопнуть дверь, закрыть все замки. Ногу на газ и попытаться спастись!..

Черт побери!.. Ключ! Ключ она забыла в багажнике!..

— Мань, что ты заметалась?! Я тебя напугал?!

— Фу-ты ну-ты!.. — Поливанова перевела дух, нацепила очки, помедлила в изнеможении и полезла из салона. — Сашка! А если б я тебя электрошоком?!

Стрешнев поддержал ее под монументальный локоток.

— А у тебя с собой специальный прибор?..

— Прибор! Чего ты подкрадываешься, да еще ночью темной?! Дурак совсем?!

— Да я только подъехал! И я не подкрадываюсь. И сейчас не ночь. Я смотрю — вроде машина твоя! И задница вроде тоже твоя!..

И впрямь стрешневский «Лексус» с заведенным двигателем стоял прямо перед Маниным носом, дверь нараспашку!